С Задонский - Гонец из прошлого (Посыльный 'серой стаи' - 1)

- Хорошо, если вы так настаиваете, сделайте с этих документов копии, а уж потом, по ходу работы посмотрим, стоит ли заниматься ветеранской организацией Трофимова. На том и порешим! - закончил их спор Поляковский.

Вечером того же дня Юрий Владимирович позвонил по городскому телефону, номер которого дал ему при инструктаже Котов. После двух гудков трубку сняли и на том конце провода заговорили на местном языке.

- Извините, я вас не понимаю. Если можно, говорите по-русски, попросил Поляковский.

Абонент несколько секунд молчал, потом не очень дружелюбным тоном спросил по-русски:

- Что вам нужно? Я вас слушаю!

- Я бы хотел поговорить с господином Котэ Карловичем Сванидзе, который полвека назад проживал в Краснодаре в старой части города.

Юрий Владимирович догадывался, что это условная фраза, однако смысла её не понимал.

На том конце снова воцарилось молчание, но на этот раз было слышно участившееся дыхание.

- Алло, алло! - несколько раз повторил Поляков-ский, боясь, что телефон в этот важный момент может отключиться.

Наконец прозвучал голос абонента:

- Здесь такие не проживают, - и трубку повесили.

Поляковского предупредили заранее, что у обладателя этого голоса очень скверный характер, поэтому Юрий Владимирович снова набрал номер телефона. На этот раз трубку сняли сразу же, после первого гудка.

- Слушаю, - ответили по-русски.

- Извините, - начал Юрий Владимирович. - Может, вы меня неправильно поняли. Мне нужен Котэ Карлович Сванидзе, который в начале сороковых годов, находясь в отпуске, проживал в Краснодаре в старом городе, в семействе Бергманнов.

В трубке опять ничего не было слышно.

- Если его сейчас нет дома, то вы мне ска... - продолжил Поляковский, но его неожиданно прервали.

- Кто вам дал этот номер телефона? - спросили недружелюбным голосом.

- Насколько я понимаю, я имею честь разговаривать с самим Котэ Карловичем? - задал вопрос писатель.

- Здесь под именем Котэ Карловича Сванидзе никто не живет. Так кто вам дал этот номер телефона? - не унимались на том конце провода.

- Ну, раз такой здесь не проживает, придется обратиться в местную службу государственной безопасности. Я ведь прекрасно понимаю, идет война, люди находятся в движении, переезжая с места на место в поисках укромного уголка, а в этой службе ведь ведутся какие-то учеты. Тем более, что мне сказали, что по этому адресу, - Поляковский назвал адрес своего собеседника, - некто Сванидзе проживал ещё до войны. А меня его товарищ по фронтовой молодости просил навестить и передать радостную весть.

- Какую ещё весть? - встрепенулся собеседник.

- А почему я вам это должен говорить? Вы ведь не Сванидзе и даже не представились, - сделал замечание Юрий Владимирович.

- Меня зовут Вано Георгиевич, можно просто батоно Вано - так у нас принято, - представился говоривший. - Так что там за приятная новость?

- Я же вам сказал, что эта новость предназначается только для ушей Котэ Карловича, - стоял на своем Поляковский.

- Ладно, хватит со мной играть. Говорите, что за новость. Я её сам Котэ Карловичу передам.

- Ну хорошо, - смилостивился писатель. - Мой знакомый просил передать, что фотография Котэ Карловича, на которой он запечатлен в форме старшего лейтенанта с семейством Бергманн, скоро будет напечатана в иллюстрированном журнале по военной истории.

Батоно Вано, немного помолчав, спросил:

- Когда вам нужно увидеться с Котэ Карловичем?

- По возможности, сегодня вечером. Я живу в гостинице на берегу реки. Охране пусть скажет, что он ветеран и пришел на беседу к писателю Поляковскому. По-ля-ков-ско-му, - по слогам повторил Юрий Владимирович. - А потом мы найдем укромное местечко, где обо всем переговорим.

- Хорошо! Я к вам подъеду через час, - пообещал Вано Георгиевич.

Глава 92

Расставшись с Квасовым, Кононенко в первую очередь направился к своему товарищу и соседу по дому, заместителю начальника вычислительно-аналитической лаборатории столичного ГАИ майору Геннадию Евсееву.

Майор встретил его поднятым кулаком, и Конон сразу же понял, что тот в очередной раз влип в какую-то передрягу. Но он не любил отступать, хотя и получал за это немалые шишки от начальства.

После приветственного рукопожатия капитан спросил:

- Ну что, Геша, я тебя опять ненароком подставил?

- Не то слово. Я, как только услышал от тебя буквы номера, сразу понял, к какой организации относится эта машина. Ну, а потом, когда залез в наш компьютер, только подтвердил свои догадки: это оперативная машина нашей любимой организации под кодовым названием "шу-шу", - шепотом доложил Кононенко Евсеев.

- Это что ещё за "шу-шу"? - также шепотом спросил Конон.

- Знаешь анекдот? - опять же шепотом стал рассказывать гаишник. Поймало племя мумбо-юмбо американца, англичанина и русского, и его вождь поставил условие: если назовете слово и мы его не сможем объяснить, то отпустим, если наоборот - съедим. Понятно, что американца и англичанина племя съело. А русский им и говорит свое слово: "КГБ". Думали туземцы, думали - не могут объяснить. Отпустили они русского и просят, расскажи, мол, что означает это слово. А русский и говорит: "Это, как и ваше племя, посидели, подумали, шу-шу-шу, шу-шу-шу и нет человека!"

- Я тебя, Геша, понял. Значит, машина бывших "фискалов" от слова ФСК. Что мне сейчас надо сделать, чтобы прикрыть тебя? - спросил Кононенко.

Майор осмотрелся в лаборатории, отгороженной от коридора прозрачной плексигласовой стенкой, и сказал:

- Ты уж извини, Василий, но, когда меня спрашивали, зачем мне нужны данные по этой машине, я сказал, что получил от тебя, вернее от вашего управления запрос на нее. Так что, будь другом, сделай срочно мне этот документ.

Испуг на лице Евсеева был неподдельным. "Надо все же поговорить с Квасовым и Ткачуком: куда, интересно, мы всей нашей дружной компанией влипли, что даже Геша трясется, как осиновый лист!"

Покинув лабораторию ГАИ, капитан Кононенко поехал к участковому, на территории которого проживал покойный Калашников.

Капитан размышлял здраво: если бы органы проводили какую-нибудь операцию, то об этом окольными путями знал бы и участковый - каждый такой сотрудник имеет достаточно агентуры или сексотов из местных жителей.

Старший лейтенант милиции Пашутин был участковым милиционером, если так можно выразиться, от рождения. На свой участок он пришел в семидесятых годах, после срочной службы, по примеру своего отца и ему на смену. Его отец, дослужившийся от рядового, пришедшего в милицию по комсомольскому набору, до младшего лейтенанта, в течение года передал сыну участок вместе со всей агентурой, а потом помогал ему становиться на ноги.

Пашутина-младшего, который уже через год-другой готовился выйти на заслуженную пенсию, все продолжали звать "Младшим", его отца соответственно "Старшим". В районном отделе милиции друзья и товарищи по работе шутили, как будут называть сына "Младшего" Пашутина и внука "Старшего", который заканчивал срочную службу во внутренних войсках в Чечне и собирался писать рапорт о службе в качестве участкового инспектора вместо своего отца.