Марина Серова - В чужом пиру похмелье

По моему мнению, Георгий все равно мог убить девушку. Лишь когда денег, полученных от продажи драгоценностей, не хватило, или же тогда, когда его прижали менты, он все рассказал отцу. Тот, являясь человеком значительным и опасным, что следует из разговора с Изосимовым, быстро «отмазал» сынка, расплатился за него, а его самого сослал на одну из своих вилл, якобы отдыхать от перенесенного стресса. Одним словом, тщательно проработал все и теперь считает, что бояться ему и его сыну нечего.

«Как бы не так, – усмехнулась я. – Я-то знаю, что, будь парень и в самом деле невиновен, отсылать его подальше, к тому же в момент расследования, вряд ли бы кто стал, понимая, что это лишь удвоит подозрения на его счет. Нет, парнишка наверняка замешан в убийстве, иначе не стал бы папочка так хлопотать за него. Нужно попробовать подойти к нему с какой-нибудь другой стороны. Сам он, конечно, ничего не скажет, так что беседовать с ним толку мало, но вот в квартире, где случилось убийство, очень даже могло остаться что-то, что ему принадлежало. Например, малюсенький волосок, пуговка или иная мелочь. Их-то, не замеченные ментами мелочи, я и поищу».

Прекрасно понимая, что квартира девушки наверняка все еще опечатана, я позвонила матери убитой и поинтересовалась у нее, можно ли попасть в дом дочери каким-то другим путем, не срывая пломбы. Женщина пояснила, что квартира дочери располагается в элитном районе, так что там довольно просто попасть на глаза соседям или охране, а значит, лучше не рисковать.

Я полностью с ней согласилась, но, пообещав не рисковать, все равно поехала в сторону дома девушки. Пусть не удастся рассмотреть, что и как обстоит внутри, но я хоть смогу побеседовать с соседями и узнать, кто в последнее время навещал Ирину Брель и не заметили ли они чего-нибудь подозрительного. Если работникам милиции заплатили за тишину, то все более или менее важные показания они уже давно изъяли из общего дела, а потому лучше все выяснить на месте и самой.

Стараясь нигде не задерживаться, я быстренько покинула спокойную стоянку и направила свою верную бежевую «девяточку» к дому убитой девушки. Добралась я до него довольно быстро, так как он располагался всего через два квартала от того места, где я находилась, и был виден издалека: таких высоток в Тарасове пока не слишком много, по крайней мере в центральном районе, где сносить старые дома начали лишь недавно. Я поместила машину в тенек, под какое-то одиноко торчащее посреди двора дерево и сразу зашла во второй подъезд. На лифте поднялась до одиннадцатого этажа и, выйдя на площадку, стала осматриваться.

Как я и ожидала, дверь в квартиру Ирины Брель оказалась опечатанной. Взламывать пломбу было слишком опасно даже для меня, профессионала с хорошими связями, а потому я начала обдумывать другие варианты проникновения в квартиру девушки. В конце концов я попросту решила сначала попасть к кому-то из соседей, а уже от них через окно попробовать пробраться внутрь разграбленного жилища. Ничего лучшего мне в голову в тот момент не приходило.

Смирившись с мыслью, что сейчас придется убеждать в необходимости своих действий соседей, а затем лезть в нужную квартиру через окно, на виду у всего города, я тяжело вздохнула и с силой надавила на звонок соседней с Ириной двери. Несколько минут ничего не происходило, а затем дверь почти бесшумно распахнулась передо мной, и я увидела приятную на вид старушку.

Она была очень даже привлекательной для своего преклонного возраста. Сразу видно, что женщина следит за собой. Она пристально осмотрела меня и приятным голосом произнесла:

– Что вам, девушка? Вы кого-то ищете?

– Н-нет, – протянула я неуверенно. Затем достала из сумочки свое спасительное удостоверение и, показав его, пояснила: – Мне бы хотелось с вами немного пообщаться по поводу…

– Моей соседки, – сама закончила за меня пожилая женщина. И тут же распахнула дверь настежь, добавив: – Да, конечно, проходите. Ваши коллеги у меня уже не раз были, тоже все расспрашивали. Мне-то что, не жалко, отвечу и на ваши вопросы. Девочка-то Ирина хорошая была, приветливая. А какая красивая, сил нет… – переключилась старушка на вздохи-ахи. – Жаль ее, очень жаль.

Я спокойно вошла в квартиру и принялась ее рассматривать. Мне показалось очень странным, что в городской квартирке, тем более относящейся к разряду новостроек, совсем не было современной мебели. Напротив, здесь все было обставлено по старинке – деревянная мебель, скатерти с ручной вышивкой по краям, устилающие пол явно рукотворные коврики с очень красивым и ярким орнаментом, море цветов на подоконнике. Все это создавало такой уют, что даже думать не хотелось о каких-то делах и работе. В такой квартирке только чай пить да незатейливые беседы вести. Но позволить себе слабинку я не могла, а потому сразу перешла к разговору.

– Извините, не знаю, как к вам обращаться, – первым делом решила я выяснить, как зовут приветливую старушку.

– Зовите меня, как и все, бабой Лидой, – откликнулась она, опускаясь напротив меня на старенький, покрытый немного потертым покрывалом диванчик. – Я люблю, когда по-простому.

– Хорошо, – согласилась я и вслед за этим спросила: – Скажите, пожалуйста, вы хорошо знали убитую?

– Ну, как сказать хорошо… – пожала плечами бабушка. – Прилично знала. Видела часто, иногда разговаривала с ней на площадке или на улице у дома. Бывало, что и кота своего, Ваську, у нее оставляла, если на дачу ненадолго уезжала. Она и не отказывала. Добрая была девочка.

– Если я правильно поняла, ничего плохого вы о ней сказать не можете, – продолжала я выяснять мнение соседки об убитой девушке.

– Нет, не могу, – подтвердила мои слова баба Лида. – Я же не судья, чтобы чьи-то поступки судить. Для меня важно, чтобы человек к другим хорошо относился, а как и что он делает, это его дело. Мне, конечно, многое любопытно было, это уж старческое, но судить я никого не смею.

После этих слов у меня возникло предположение, что старушка довольно любознательна, а потому может знать очень даже много. Решив проверить свою догадку, я спросила:

– А в день убийства вы были дома?

– Да, была, – кивнула бабушка. – Я почти всегда дома. Мне ведь ходить некуда. Ну разве до магазина и обратно, так это всего с полчаса занимает. А вас что-то еще интересует, какие-то другие подробности? – теперь уже сама спросила бабушка и вопросительно посмотрела на меня.

– Даже не какие-то, а все, – ответила я и для большей правдоподобности, а также во избежание лишних вопросов добавила: – Это дело раньше другой следователь вел, сейчас его передали мне, так что я вынуждена проверять все лично.

– То-то, я думаю, странно, что вы одно и то же спрашиваете, – теперь уже улыбнулась бабушка. – Я даже было подумала, не аферистка ли. Сейчас ведь всякого сброда полно, и не угадаешь, у кого что на уме, – немного извиняясь, произнесла старушка. Потом глубоко вздохнула и, махнув рукой, произнесла: – Да вы спрашивайте, спрашивайте, не обращайте внимания на мою болтовню. Не часто ведь старому человеку с кем-то общаться приходится, вот и выходит, что мы, старики, излишне говорливыми становимся.