Марина Серова - Визит из преисподней

— Ой, бросьте, Танечка… Это Чайханщика можно заклинать именем Батыра, словно старую облезлую гадюку, но не меня! Я-то знаю своего бывшего патрона как… как свои десять пальцев, леди! — Он выдержал многозначительную паузу. — Чтоб Батыр связался с частным сыщиком, да еще, как выражается наш друг Чайханщик, с дэвкой? Не смешите меня! Да он скорее начнет тереть старые лампы и вызывать джиннов, если ему не хватит его головорезов вроде Фахри и Визиря… да упокоит Аллах его душу! Нет, Батыр — замшелый ретроград, Танечка, кондовый консерватор, которого можно вычислить на сто ходов вперед. Он готов с корнем выдрать пробившийся росток нового, да еще и огнем прижечь, ха-ха-ха! А вы говорите — правда… Нет, Танечка, я прекрасно знаю, что вы работаете на моего… «клиента», Олега Николаевича!

Почему-то конец этой фразы Артист произнес с особым нажимом. Чем, интересно, ему не по вкусу имя-отчество Бутковского?

— Ладно, Аллах с ним, с Батыром! Хотите — верьте, хотите — проверьте… — Я старалась говорить как можно беспечнее: надо, в конце концов, поддержать приятную беседу, а то что-то мой напарник задерживается… — Вы, кажется, рассказывали мне о своей режиссерской задумке? Право же, очень любопытно!

— О конечно, прошу меня простить, леди! Вечно эти рабочие сцены шумят некстати… — Он бросил уничтожающий взгляд на «сладкую парочку» «рабочих сцены», ощетинившуюся в углу дежурки. — Так вот, Танечка: в том спектакле, где и вам суждено было стать далеко не последним персонажем… ну, правда, без текста, не обессудьте… в том спектакле концы с концами сходились просто великолепно. Ну а если и не сошлись бы, так наша славная милиция живо стянула бы их, не сомневайтесь!

— Милиция?!

— Ну конечно. Вы думаете, я на самом деле боялся, что о похищении мальчика пронюхают компетентные органы? Да нисколько! Просто их вмешательством надо пользоваться умеючи, что я и собирался сделать. Смотрите сами: Гришка Орлов является к вам не ровно в четыре часа, а, скажем, в четыре двадцать — и вместо живой и прекрасной женщины находит ваш совсем еще теплый труп…

Я почувствовала, как на голове у меня зашевелились волосы. Так вот почему Гриню тогда задержал «гаишник»…

— …Что делает Гришка? Ну конечно, бросается звонить в милицию, в этом никаких сомнений. А милиция тут как тут, встречает радостно у входа! И она, заметьте, уже располагает достоверной информацией о том, что у почтенного гражданина нашего города Олега Николаевича Бутковского похитили сына. Что же мы имеем, вернее — она, милиция? Она имеет великолепного подозреваемого, лучше и мечтать не надо: Орлов Григорий Васильевич, год рождения 1964-й, русский, прежде судимый… и так далее. Это — раз. Мотив — это два: частный детектив Татьяна Иванова располагала неопровержимыми доказательствами его причастности к похищению ребенка. Признайтесь, Танечка: ведь вы его в самом деле подозревали сначала, правда? Ну, пока он не доказал вам лично свою, скажем так, лояльность, ха-ха…

— Ты грязное животное! Нет, хуже…

— Фу, как вульгарно! Нет, леди, я просто человек, который старается профессионально делать свою работу, только и всего. А вдохновение — это, по-моему, составляющая профессионализма вообще, идет ли речь о сапожнике, артисте или о… джентльмене удачи. Вот видите: даже вы подозревали Гришку! А для верности обыск обнаружил бы у него дома одежду пропавшего малыша, блокнотик, на страничке которого была написана оставленная преступниками записка и карандашик… ну, правда, без Гришкиных драгоценных «пальчиков», но ведь это такая мелочь… И пока доблестные органы выколачивали бы из Гришки Орлова чистосердечное признание, мы с моим… «клиентом» тихо и мирно завершили бы наше дельце. И уж тогда никому не пришло бы в голову связывать похищение ребенка с именем бедного Артиста, к тому же, как всем известно, давно обретающегося в аду!

Он снова расхохотался, не спуская с меня трех холодных глаз: двух своих и третьего — черного, пистолетного.

— Ну, как вам спектакль, моя прекрасная леди?

— Скверный спектакль, Артист! Замысел грандиозный, не спорю, но воплощение слабовато, а детали и вовсе не выдерживают критики. Во-первых, они никогда не доказали бы, что меня убил Григорий, потому что он этого не делал. Во-вторых, где же те «неопровержимые улики», которыми я, по-вашему мнению, располагала? В-третьих, очевидно же, что Орлов не смог бы провернуть это дело без помощи кого-то из членов семьи, они начали бы копать, и заподозрили бы Натали, и обнаружили бы вашу старую связь, и…

— Браво, леди! Еще раз браво! Я снова и снова убеждаюсь, что я в вас не ошибся. Значит, вам это известно. Ну конечно: а как бы иначе вы вышли на меня, ведь я официально считался мертвым… Я так и думал, что за это надо благодарить мою Натали. Только здесь у вас неувязочка, леди. Вы не учли, что Натали… Вы тоже ее так называете, да? Ей идет это имя, не правда ли… Вы не учли, что Натали никогда не выдала бы своего старого друга. Нет, как женщина она давным-давно предала меня, но ведь она знала, что ее ребенок в моих руках! И она смертельно боялась, что ее любимый муженек узнает, кем и чем она была до него. Откуда мне было знать, что эта дуреха втюрится в него, когда Сема Пфайферман — Царство ему Небесное! — по моей нижайшей просьбе устроил их знакомство? Она даже сына ему родила! Она хотела освободиться от меня, видите ли… И поэтому показала бы что угодно, хоть бы даже и то, что вступила в преступный сговор со своим любовником Гришкой Орловым, ха-ха-ха… здорово, да? Гришку супруг, может, и простил бы, но меня — никогда! И неужели вы думаете, леди, что этим показаниям не поверили бы — если б, конечно, дело дошло до них? И все «неопровержимые улики» менты собрали бы за вас сами и доказали бы все, что хотели доказать. Уж будьте покойны!

В глубине души я была вынуждена признать, что подонок тысячу раз прав. Он оказался гораздо большим чудовищем, чем я предполагала. Но вслух я этого говорить не стала: не хотелось делать ему очередной комплимент. Поэтому он продолжал как ни в чем не бывало:

— Нет, леди, режиссура была превосходная, говорю это без ложной скромности! И исполнено все было бы тоже как по нотам, если б не подвел мой друг гаишник. Подумать только: от этакой малости порой рушатся такие великие замыслы! Вот и пришлось импровизировать на ходу… Впрочем, значит, так было угодно судьбе. Вы верите в судьбу, Танечка? Я очень верю! Я, например, знал, что мне не суждено поджариться в той тачке, которую поднял на воздух мой друг Батыр. Вам ведь наверняка известна эта история, правда? Хотя пришлось немного «помочь» провидению, не без этого… Может быть, и вправду мой удел — адское пламя, геенна огненная, но… Нет, нет! Умру я не так. И уж во всяком случае не тогда, когда это будет угодно Батыру или кому-то еще.