Марина Серова - Визит черной вдовы

— Федор Дмитриевич, это Жанна Леонидовна Климкина, наша московская гостья из фирмы «Орион», задумавшей организацию правового центра для беженцев, — забормотал он.

Я обворожила губернатора светской улыбкой. При ближайшем рассмотрении он оказался просто пьяным в дым, отчего его лицо потеряло ясные очертания. Он вытаращивал на меня узкие глазенки, пытаясь, видимо, вычленить мою фигуру из окружающей обстановки.

Когда он успел так набраться?

— Очень приятно видеть в моем доме таких очаровательных женщин! — старательно продекламировал хозяин и слюняво чмокнул мою руку. При этом на его лице появилось совершенно медовое выражение. А ведь он человек, располагающий хотя бы частью необходимых мне сведений! И в такой кондиции — самой нужной!

Надо ковать железо, пока горячо. Скорее можно что-то выведать у парящего в эйфории губернатора, совершенно оторвавшегося от реальности, чем у этого удава Курбатова, который клеиться-то клеится, а ушко держит востро.

— Выражаю вам, Федор Дмитриевич, самую глубокую благодарность за неоценимую поддержку в развитии нашего проекта! — начала я молоть наглую чепуху, не обращая внимания на обалдевшего Курбатова. — Без вашей помощи здесь у нас бы ничего не вышло, а вложены такие средства!

Федор Дмитриевич мелко кивал, расцветая улыбками, будто знал, о чем я говорю, когда я и сама этого не знала.

— И ваша великолепная идея подключить к нашему проекту «Дойчебанк» — это так смело и так правильно! Восхищаюсь вашим трудом и вниманием даже к таким, казалось бы, мелочам!

По-моему, губернатор чуточку удивился. При слове «Дойчебанк» он мелко-мелко заморгал глазами. Курбатов же заметно закаменел лицом и взглянул на меня волком — его облюбованная на вечер козочка, кажется, вышла из-под контроля! Но плевать теперь на Курбатова, я вижу более крупную и доступную рыбку! Меня понесло дальше, снизошедшее вдохновение срывало с моего языка витиеватые фразы о каком-то сотрудничестве, интегрировании, создании, вложении и развитии.

— Надо же, какие к нам сегодня из Москвы тележурналистки пожаловали! — отмочил Федор Дмитриевич. — Вы ведь с НТВ?

Наступила минутная тишина. Все ясно. Вот нужный мне человек!

Я кивнула так, чтобы нельзя было расценить это ни как отрицание, ни как утверждение. Да какая разница — тележурналистка или представительница фирмы! Хозяину это до лампочки. А Курбатову вообще пора баиньки; он смотрел на меня недобрым взглядом и переминался рядом с ноги на ногу. Сторожит, что ли? Меня или губернатора?

— Вы уже осмотрели мой дом? Хотите, я покажу вам своих рыбок и змей? — осведомился у меня губернатор области и подал мне руку калачиком.

— Ах, правда, змеи? Как интересно! — Я изобразила восторг.

— Вы уж позвольте мне сегодня за вами поухаживать… Не каждый день приезжают такие молодые и красивые журналистки! — продолжал губернатор, и я, конечно, не стала его разочаровывать.

Придется на вечер переквалифицироваться в журналистку. Я подала руку своему высокопоставленному ухажеру, и мы двинулись по коридорам. За нами увязалась вся его свита. Однако Курбатов остался на месте с недовольной миной, конечно, не будет же он вырывать свою даму из лап босса. Придется ему проглотить эту пилюлю — и поделом.

Так, ну а я могу больше не прикрываться беженцами. Я вообще могу больше ничем не прикрываться; по-моему, губернатору совершенно неинтересно, кто я и откуда взялась. Он поглядывал на меня весьма выразительно. Его рубашка потемнела от пота, он шел, тяжело отдуваясь. В затылок мне дышали его узкоглазые прихвостни.

Меня познакомили со всеми рыбками, ящерицами и змеями. Хотели также вывести во внутренний дворик, дабы осмотреть губернаторских лошадей и одного верблюда, но главный любитель животного мира все же передумал — дальнейшие прогулки были ему уже не под силу.

Мы вошли в небольшой зал, губернатор тут же плюхнулся в мягкий диванный уголок и предложил всем немного приотдохнуть. Альбасов и другие татарские витязи сели за нарды, раскуривая сигары.

Федор Дмитриевич сделал мне глазками предложение присесть рядом, я так и поступила: уселась на неприлично близком расстоянии, раскладывая вокруг свои юбки. Перед нами тут же возник сервированный столик с водкой, вином, закусками и фруктами.

— Жанночка, что вы желаете? — осведомился босс, заглядывая мне в глаза своими хитрыми пьяными щелочками. — Может быть, выпьем водочки?

Я одарила его улыбкой и кивнула. Мы чокнулись, глядя друг на друга в упор.

— Может, на брудершафт? — предложил он.

Я не стала скромничать, мы скрестили руки — он опрокинул стопку, я чуть пригубила, затем поцеловали друг друга в щеки.

Мне стало ужасно забавно… Честное слово, он начал мне нравиться! Теперь понимаю, в чем секрет его популярности: в душевной простоте.

Губернатор взял мою руку в свою большую потную ладонь и начал путано рассказывать о своих лошадях, своей коллекции оружия и своих этюдах — оказывается, он претендовал на роль живописца! Разносторонний, конечно, человек.

— А хочешь, пойдем сейчас в баню! У меня чудный бассейн и такой каскад сверху. Прямо водопад!

Видимо, ему хотелось продемонстрировать мне как можно больше чудес в как можно меньшее время.

Я поощряла его улыбками и бесконечными ахами.

— Федор Дмитриевич, вы изумительный человек, у нашего телеканала теперь не будет возникать вопрос, как вы победили на выборах!

За это я была награждена корзиной красных роз, которую притащил официант по знаку губернатора.

Словом, наше дело было на мази. После еще одной стопки водки губернатор велел мне называть его Федей. Я глупо хихикала, откусывая персик. Федя клонился ко мне своей дурной головой и норовил поцеловать в плечо, а я жеманно отодвигалась, поощряя его в то же время глазками и улыбками.

Наши игрища вызывали нехороший интерес у остальных присутствующих. Альбасов и его компания внимательно глядели на меня, и их степные глаза метали молнии. Я им явно чем-то мешала. Зарежут здесь на фиг.

Внимание губернатора и пригубленная стопка вселили в меня наглость, и я состроила всей этой суровой орде презрительную физиономию. Так. Теперь там, по-моему, зреет заговор против меня. Однако, пока я пикировалась взглядами с Золотой Ордой, мой Федя давно уже говорил что-то интересное. Точнее, он пел негромким петушиным голосом:

— Стюардесса по имени Жанна! — и изловчился запечатлеть поцелуй на моем плече.

Так, кажется, человек уже в нужной кондиции. Скоро начнется моя операция под кодовым названием «Секс в интересах дела». Поскольку я больше не отодвигала плечо, а, наоборот, выставила его вместе с грудью под нос ошалевшему Федьке, он прошептал мне на ухо: