Марина Серова - Все о мужских грехах

— А чего же они переезжать собрались? — спросила я. — Союз-то уже распался, и вряд ли им там было бы лучше, чем здесь. Тем более что они не грузины и им тут ничего не грозило.

— Да Витьки они всю жизнь боялись, — шепотом сказала Валя. — Понимали, что, если он в Сухуми вернется, то плохо им будет.

— Это кто? — насторожилась я.

— Сводный брат Казика, — объяснила она. — Тадеуш-то тетю Веру с ребенком взял. Муж первый у нее, Степан, — ну просто лютый зверь был, с лица-то красивый, а в душе — волк настоящий. Он не только ее, но и мать родную бил, пил не просыхая, гулял… А! — махнула рукой Валя. — Витьку вот только без памяти любил, да и сын его тоже, хотя за что его любить-то было? Тетя Вера с ним развестись хотела, так Степан, как услышал об этом, чуть не убил ее. Кто-то милицию вызвал, а он на них с ножом кинулся, вот его при задержании и застрелили. Витька всю жизнь матери простить не мог, что из-за нее отца убили. Он и Тадеуша лютой ненавистью ненавидел. Тот его сначала усыновить хотел, а Витька ни в какую! Говорил, что своей фамилией гордится! А чего гордиться? Того, что он Зайцев?

— Дело вкуса, — пожала плечами я.

— Так вот и жили, бок о бок с волчонком, а он потом в настоящего волка вырос, весь в отца пошел, — горестно вздохнула Валя. — А уж когда Казик у них родился, так тетя Вера боялась его одного даже на минутку с Витькой оставить — опасалась, что убьет тот его. К соседям ребенка относила — дружили они с ними.

— С кем именно? — спросила я, подумав, что неплохо было бы с теми пообщаться — вдруг они что-то знают.

— А с Нинуа, — просто ответила Валя, а вот у меня от ее слов даже дух перехватило. — Тадеуш-то вместе с Анзором воевал, потому сюда и приехал, у него первое время и жил.

«А мужа Мананы Георгиевны звали Вахтанг Анзорович, — ошеломленно подумала я. — Это был, выходит, ее свекор».

— И что же дальше было? — спросила я, с трудом взяв себя в руки.

— Так Витька-то Тадеуша и убил, — печально качая головой, сказала, понизив голос, Валентина. — Он же в отца пошел! Такой же бешеный! Что-то не так ему Тадеуш сказал, а он его ножом да прямо насмерть! Тетя Вера мужа защищать кинулась, так он и ее! Она тогда в больницу попала и долго там лежала, но выздоровела, хотя и болезненная стала! — Валя опять покачала головой. — Она на суде потом Витьку прокляла! Сказала, что не сын он ей больше! А он ей в ответ, что, как выйдет, всех Стадницких под корень изведет — потому-то Казик с Кларой его и боялись. Тетя Вера, как Витьку посадили, не писала ему совсем, да и он ей тоже! А вот бабке, матери Степана, он писал! От нее-то тетя Вера и узнала, что он в колонии в драке покалечил кого-то и ему срок добавили, и обрадовалась очень, что подольше его здесь не будет. А потом бабка умерла и с ним всякая связь прервалась.

— А что еще вы знаете о Викторе? — спросила я.

— Знаю, что он в Грузии сидел, — объяснила она. — Там, видно, потом и остался. И появился он тут у нас только в 93-м.

— А не мог Казика и Клару Виктор убить? — спросила я. — Ведь он же грозился всю семью извести.

— Мог, — не раздумывая сказала Валя. — Такой зверь все может!

— А как вы думаете, как тогда Ванда смогла спастись и из Абхазии в Россию уехать? — спросила я.

— Ума не приложу! — с чувством сказала она. — Если только ее дома не было, тогда да! Но вот куда же девочка той ночью деться могла? — спросила Валя сама себя и пожала плечами. — А уж как смогла эта малышка до России добраться, я и вовсе представить себе не могу!

«Зато теперь я, кажется, могу!» — подумала я, а вслух спросила:

— Еще что-нибудь вы помните об этой семье?

— Да все я вам вроде бы рассказала, — развела Валя руками.

— Спасибо большое! — сказала я и поинтересовалась: — А адреса родителей Клары в Казахстане у вас случайно нет?

— Нет! — растерянно сказала она, а потом, спохватившись, воскликнула: — Ой, а у меня фотографии есть, посмотрите?

— Обязательно, — твердо ответила я. — Для меня сейчас каждая крупица информации важна.

Валентина достала из сумки газетный сверток, а из него — фотографии.

— Вот! — сказала она, выкладывая их на стол, и начала объяснять: — Это вся их семья: Казик, Клара и Вандочка! Их Вахтанг сфотографировал, когда девочке пять лет было, а они его попросили еще один снимок для меня сделать — дружила я с ними. Тут и дарственная надпись на обороте есть. Казик ее красной пастой написал: «Дорогой Валюше на долгую добрую память от семьи Стадницких». Эх! — всхлипнула она. — Знали бы они тогда, что их ждет!

Я взяла в руки полароидную фотографию и стала внимательно разглядывать. Родители Ванды были светлоглазыми блондинами, так что девочка пошла в них, а лицом похожа на отца.

— А вот здесь фотографии с наших праздников, — тряхнув головой, чтобы отогнать грустные воспоминания, сказала Валя и протянула мне новые снимки, на которых я среди других детей без труда узнала Ванду.

— Скажите, Валентина, а вы не могли бы продать мне эти снимки? — спросила я, и она заколебалась. — Я, конечно, могу их переснять, но мне важны именно оригиналы. А вам я сделаю копии и привезу, вы мне только адрес свой оставьте, — пообещала я и, когда она написала в моем органайзере свой адрес, выложила на стол сто долларов. — Это вам за информацию и за фото, — объяснила я.

— Это мне? — потрясенно помолчав, дрожащим голосом спросила Валя.

— Конечно, вам, кому же еще? — подтвердила я.

Трясущимися руками она взяла деньги, а потом произнесла:

— Я вот тут вспомнила, только не знаю, важно это или нет…

— Мне важно все! — сказала я. — Говорите, что вы вспомнили!

— Понимаете, Клара в последнее время начала немецкий язык учить. Я еще удивилась и сказала, что она, мол, и так его знает, а она мне объяснила, что они, может, из Казахстана всей семьей в Германию уедут. Тогда немцы уже начали уезжать. А она по-немецки только дома с родными разговаривала, а, как переехала сюда и ей не с кем стало говорить, то она все забыла. И Казик его тоже учил.

— Спасибо большое! — сказала я. — Может быть, мне это и пригодится. И еще, Валя, мне потребуются от вас письменные показания, которые будут должным образом заверены. Вы пока все хорошенько обдумайте — вдруг еще что-нибудь вспомните, а я потом с вами свяжусь.

Валентина, рассыпаясь в благодарностях, ушла, прижимая к себе сумку, в которую убрала данные мной деньги.

Не успела она уйти, как ко мне пришел друг Казимира, который, неоднократно бывая в доме у Стадницких, видел там Ванду. Он мне тоже рассказал о том, что Казимир боялся приезда своего сводного брата и что Казик в последнее время учил немецкий язык. Выудив из него все, что он знал, я вручила ему двадцать долларов — больше эта информация не стоила, но и такая малость сделала его безмерно счастливым — и, как и с Валентиной, узнав его домашний адрес, договорилась о письменных показаниях.