Анна Князева - Наследница порочного графа

Дайнеку аж подбросило:

– Никуда я не уйду!

– Что такое?! – повысила голос директриса.

– Пусть останется, – сказал Галуздин.

Дайнека решительно прошла и села на стул рядом с ним. Она понимала, что сейчас наступит момент истины. Никто на свете не смог бы ее выгнать из кабинета.

Следователь открыл свою папку и вытащил пачку бумаг.

– Вчера я допросил вашего дворника, и, должен признаться, у меня есть опасения.

– Федор ничего не сказал? – спросил Водорезов.

– Напротив. Выложил все как на духу. Доверчивый, словно ребенок.

– Хорош ребенок… Двоих замочил.

– Его вина пока не доказана, – заметил Галуздин. – Хотя для меня все уже ясно.

– Кто бы мог подумать! – вмешалась в разговор Татьяна Ивановна. – Такой старательный, такой безотказный…

– Не знаю, войдут ли в дело его показания. Он неспособен принимать самостоятельные решения, стопроцентно управляем, имеет интеллект пятилетнего мальчика. Его наверняка отправят на обследование в институт Сербского.

– Вы говорили с Темьяновой? – спросила директриса.

– Вчера вечером.

– И что она?

– Внешне спокойна, что внутри – неизвестно. Честно скажу: не рискнул бы повернуться к старухе спиной. Она умеет так посмотреть…

– Какие ужасы вы говорите! – поежилась Песня. – Она что-нибудь рассказала?

– Сделала заявление.

– Ей было что заявлять? – с иронией спросил Водорезов.

Галуздин со значением произнес:

– Лукерья Семеновна Темьянова – правнучка графа Измайлова.

– Не может быть! – воскликнула Татьяна Ивановна. – Она же артистка. Она все наврала.

– Сначала я так и подумал.

– А потом?

– Оперативники во время обыска нашли в ее комнате подтверждающие документы. Когда после революции граф Измайлов уехал в Париж, его дочь осталась в России. В 1920 году у нее родилась девочка – мать Лукерьи Семеновны. Темьянова – фамилия матери по мужу. Сама Лукерья Семеновна замуж не выходила.

– Вы видели фотографию графа Измайлова? – неожиданно спросила Дайнека.

Галуздин пожал плечами:

– Как-то не довелось.

– Темьянова – точная его копия! Темный цвет кожи, дугообразные брови, впалые глазницы и мешки под глазами.

– Главное не это, – сказал Водорезов. – Она в полной мере унаследовала от прадеда его болезненную порочность.

– От осинки не родятся апельсинки, – поджав губы, произнесла Татьяна Ивановна.

Галуздин продолжил:

– Среди документов, найденных в ее комнате, есть и те, что она позаимствовала в вашем архиве.

– Например? – заинтересовалась Дайнека.

– Старинный план подземных переходов. Темьянова рассказала Федору, где искать ответвление, ведущее в лес, на болота. По нему Федор тащил старика Безрукова.

– Значит, Темьянова и Федор вместе? Они заодно?

Галуздин коротко взглянул на Дайнеку.

– Он считает ее своей матерью. Она все отрицает. Если коротко обобщить то, что рассказал этот убогий, становится ясно: Темьянова задурила ему голову, убедив в том, что он ее потерянный сын. А Федору много не надо, он охотно поверил.

– Никого она не теряла! – Дайнека не могла сдержать возмущения. – Она бросила новорожденного сына в роддоме. Я же вам говорила!

– Помню, – сказал Галуздин, – вы говорили. Конечно же, она все придумала, чтобы привязать и подчинить себе Федора.

Директриса спросила:

– Значит, это неправда?

– По документам Федор родился в Таллине. Мы выяснили, она там никогда не жила.

– А мне его жалко, – сказала Дайнека. – Мало что убогий, еще и детдомовский. Родители бросили, жил тяжело. А теперь еще эта гадина…

– Темьянова знает толк в подобных делах. Она сплела целую сеть. Водила Федора в спальный корпус, показывала в плафоне гостиной герб семейства Измайловых. Внушала, что он из знатного рода и все вокруг могло принадлежать только ему.

– Он, конечно, верил и гордился своей принадлежностью, – заговорил Водорезов. – Поэтому выжигал символы «своего» герба и подчинялся старухе. Одним словом, служил семье как умел.

– А мне кажется, – вмешалась Дайнека, – что для него важно только одно – быть рядом с матерью.

– По приказу Темьяновой Федор выкрал на вахте ключ от библиотечной двери, ведущей к винтовой лестнице, – продолжил Галуздин. – Потом часто привозил ее туда на коляске.

– Зачем ей был нужен этот портрет? – спросила Дайнека.

– Не портрет она искала, а документ с обозначением места, где спрятаны фамильные драгоценности графини Измайловой. Возможно, ей показалось, что в тексте на фотографии есть какой-то намек.

– Графиня увезла драгоценности…

– Темьянова уверена, что это не так. В их семье все знали, что графиня была убита в стенах этого дворца ее собственным мужем.

– Темьянова сама рассказала об этом?

Галуздин кивнул:

– Слава богу, старуха поняла, что для нее все кончено и нужно выкручиваться любыми способами.

– Сотрудничает со следствием? – осведомился главврач.

– По крайней мере, делает вид. Например, призналась, что совершила ошибку, доверившись Безрукову. Он знал о ней слишком много.

– И ничего не рассказал вам…

– Возможно, потому, что не связывал Темьянову с Федором. – Следователь замолчал, как будто что-то обдумывая, потом продолжил: – Когда Безруков стал оказывать знаки внимания Артюховой, да еще рассказывать о Темьяновой, она велела Федору убить старика, для чего разработала целый сценарий. По-видимому, Безруков действительно знал о ней слишком много.

– Неужели она во всем этом призналась? – удивилась Дайнека.

– Конечно же, нет. Это моя версия. Сама Лукерья Семеновна утверждает, что Федор сам захотел убить старика.

– Не удивлюсь, если предохранитель в щитке тоже разбила она, – вмешалась Татьяна Ивановна.

– Думаю, так и было, – кивнул следователь. – На нее бы не подумали. Чтобы достать до щитка, ей нужно было подняться с кресла и даже привстать на цыпочки.

– Но зачем она это сделала?

– Чтобы никто не видел, куда делся Безруков. – Галуздин сдержал улыбку и сказал директрисе: – А он, кстати, отправился к вам.

Песня опешила:

– Как?…

– Вы его пригласили.

– Ничего подобного! – воскликнула Песня и протестующе замахала руками: – Не было такого!

– Успокойтесь, – сказал следователь. – Так ему сказала Темьянова, сославшись на вас. Конечно же, она наврала. Дальше вступил в дело ее «сын». Он встретил Безрукова в подземном переходе, ударил по голове и уволок в лес. К счастью, старику удалось сбежать.

– Немыслимо, – Дайнека с грустью взглянула в окно.

– Он видел вас…

– Что? – она перевела взгляд на Галуздина.

– Федор сказал, что прятался за деревьями, когда Квят затаскивал старика в машину. Он мог бы всех вас убить, но не решился.

– Мне страшно, – пробормотала Дайнека.