Микаэль Крефельд - Пропавший

– Прости! Я искренне сожалею, что так получилось. Конечно же, я должен был сразу пойти и обратиться в соответствующие органы, как только об этом услышал.

Хауссеру стало невмоготу слушать его дальше, и он вышел из машины. Встав у радиатора, он смотрел на идущих мимо полицейских с собаками. Собаки лаяли и рвались с поводка. Хауссер представил себе, какие в них заговорили кровожадные инстинкты, казалось бы давно уснувшие и пробудившиеся в такой день, как этот. Для собак это, наверное, было пьянящее чувство – ощутить то, что было заложено в них от природы и составляло смысл их существования. Даже собака должна была это чувствовать. Не оборачиваясь, он махнул Кристофу, давая знак, чтобы тот уезжал.

Берлин, Пренцлауэр-Берг, 13 октября 1989 года

Кусочек льда на ложке для абсента таял и капля за каплей стекал, разбавляя крепкий напиток. Просматривая документы в деле Кристофа, Хауссер внимательно следил, чтобы нечаянно не опрокинуть стакан. Картинка на экране у него за спиной показывала Кристофа и Лену. Они сидели на площадке черной лестницы, в руке оба держали по бутылке пива. В том, как они пили пиво прямо из горлышка, куря по очереди одну и ту же сигарету, было что-то напоминавшее окопное братство.

Последние десять минут Кристоф рассказывал Лене о только что пережитой ужасной встрече с Хауссером. Кристоф подумал уже, что пробил его последний час, когда Хауссер потребовал у него ключи от машины.

– Но ты все же хорошо выкрутился из этого положения. Какая же он мерзкая скотина!

Кристоф кивнул:

– В Штази работают страшные и безжалостные люди, но зато они глупы и предсказуемы. Если ты изображаешь покорность и ведешь себя верноподданнически, ты можешь вертеть ими как хочешь. Я это сразу вычислил. Потому и сумел выжить .

Хауссер презрительно фыркнул, покосившись на экран. Судя по всему, Кристоф пришел в себя после пережитого испуга, причем надо признать, оправился он на редкость быстро, принимая во внимание, что всего два часа назад так перетрусил, что чуть не обделался.

– Ужасно только, что тебе пришлось стать их осведомителем. Подумай, если это вдруг всплывет! Что скажут люди?

– Всплывет? Не думаю, чтобы это могло случиться.

Он сделал глоток из бутылки.

– Вообще-то, наши дела не так уж и плохи.

– Что ты говоришь! По-моему, они хуже некуда.

– По крайней мере, мы теперь вроде как под защитой.

– А как же все остальные?

– Что бы ни было, для них мы ничего не можем сделать. Мы же не собирались их подставлять. Их бы все равно взяли. А если события будут развиваться в правильном направлении и в результате произойдет смена системы, то и сидеть им долго не придется.

– Но разве мы не обязаны их предупредить?

– Брось наивничать, Лена! Мы только себя погубим. Будет лучше рассматривать их бегство как благоприятное обстоятельство, которое мы можем записать в свой актив. Оно дает нам возможность заключить сделку со Штази и с этим Хауссером. Сейчас надо сосредоточиться на том, как нам, несмотря на безвременную кончину Брауна, повыгоднее использовать его связи. Думаю, что нужно привлечь Веру, возможно в качестве подставной фигуры.

Лена расцеловала его в губы:

– Ты самый умный человек из всех, кого я знаю! Всегда впереди остальных на десять ходов.

Встав с лестничной ступеньки, она направилась к раскрытой кухонной двери.

– Я рассказывал тебе, что в школе был чемпионом по шахматам?

– Да раз сто! – улыбнулась Лена и скрылась в квартире.

Кристоф еще посидел на лестнице и докурил сигарету. Свет погас, и в темноте виднелся только огонек на кончике сигареты.

– Великий гроссмейстер , – пробормотал себе под нос Кристоф.

В эту минуту Хауссер нашел то, что искал. Он осторожно вытащил из стопки толстый желтый конверт. Сняв опустевшую ложечку со стакана, он пригубил прохладного разбавленного абсента, затем открыл конверт и наскоро просмотрел полдюжины черно-белых фотографий, которые в нем лежали. Голый Кристоф в компании двух проституток на двуспальной кровати. Снимки были сделаны в одно время с видеозаписями, которые он видел, когда решил начать операцию. Фотографии были сделаны в Лейпциге во время конференции, еще до того, как Кристоф попал под наблюдение. Их сделали на всякий случай, чтобы, если понадобиться, оказать на него давление. В службе безопасности были припасены тысячи подобных «спящих» дел на представителей партии и администрации. Даже на Хонеккера было заведено секретное досье: ничего особенного, кроме небольших развлечений на стороне, которые ему вряд ли поставил бы в упрек кто-то из тех, кто знал его жену Маргот.

Хауссер спрятал снимки обратно в конверт. Завтра он позаботится о том, чтобы их прислали Лене на работу в интербутик. Там этот сюрприз произведет на нее гораздо более сильное впечатление, чем дома. Хауссер предполагал, что Лена со своим железным характером стойко выдержит эту встряску и при сослуживицах будет держать себя в руках, но все женщины в интербутике догадаются, что у нее что-то неладно. Что их товарка, бывшая топ-модель, у которой все так замечательно шло по службе и так удачно складывалась семейная жизнь, в чем-то потерпела ужасное поражение. Стыд, который она испытает, узнав о случившемся, и изменившееся отношение сослуживиц, которые теперь будут смотреть на нее другими глазами, станет для Лены более тяжелым ударом, чем сексуальные похождения мужа с проститутками. Больше всего Хауссеру хотелось, чтобы она того не простила. Тогда Мидас останется в таком одиночестве, как будто он уже сидит в ящике в Хоэншёнхаузене.

Кристиансхавн, апрель 2014 года

Луиза отворила дверь в квартиру брата. Вся прихожая была завалена рекламными изданиями, накопившимися за несколько месяцев, которые прошли после исчезновения Могенса. Электричество в квартире давно отключили, там было темно, холодно и стоял затхлый запах, словно в мавзолее. Томасу это мучительно напомнило собственную старую квартиру.

– Откуда у вас ключ?

– Могенс дал мне его, как только сюда переехал. Мы всегда оставляли друг другу ключи. Это вошло у нас в привычку еще со студенческих времен, когда мы жили в общежитии.

– Значит, у него был ключ от вашей?

– Нет. – Она растерянно отвела глаза. – Я как-то не собралась отдать ему свой… Андреас, мой муж, не одобрял такого обмена ключами, а Могенс никогда не напоминал, ну вот…

– Ну что? Оглядимся в помещении?

Не дожидаясь ответа, Томас зашел в гостиную. На немногочисленных предметах обстановки лежал тонкий слой пыли. Он подошел к секретеру и заглянул в ящики:

– Вы тут разбирали?

Она кивнула:

– В верхних ящиках только чеки и квитанции, в остальных пусто.