Алиса Одинцова - Любовь и мафия

– Ага, Бэтти не любит ждать. – Каюсь, хотела его подколоть.

– Вот именно. Это не та женщина, которая заслуживает проводить время в ожидании, – совершенно серьезно ответил ментал.

С пятьдесят седьмого этажа Шелтер-билдинг открывался головокружительный вид, в прямом смысле слова. От огней Сорэйна, простирающихся под ногами подобно звездному небу, захватывало дух… наверное. По крайней мере, у тех, у кого это самый дух был. Патрон Ризз-ша про себя такого сказать не мог.

– Присядь, Валентайн. Когда ты стоишь у окна, слишком велик соблазн сбросить тебя вниз, – глубоким баритоном проговорил Винсент Корти из своего кресла. Его темные глаза и черные с благородной проседью волосы выдавали южную кровь. Она наверняка сладка и полна энергии…

Лич не пошевелился, только растянул сухие губы в усмешке. Единственное, что еще веселило его в этом мире – чувство юмора главы Нтанда. Пусть смеется, пока может.

– Я давно мертв, – скрипуче ответил Патрон. Ему было тяжело двигаться, и даже говорить. Все чаще требовалась подпитка, но сейчас не время оставлять за собой горы трупов. Пока не время.

– Захария и Лютер задерживаются, впрочем, как и всегда, – отметил Винсент, закидывая ногу на ногу. – У нас есть время побеседовать наедине. Желаешь перекусить? А может выпить?

Он жестом радушного хозяина указал на бутылку вина и сырную нарезку. Лич молчал, не желая тратить иссякающие силы на бесполезные препирательства с менталом. В последний раз он чувствовал вкус еды и питья очень, очень давно.

– Да ты совсем аппетит потерял, – тягуче проговорил Винсент, пригубив бокал красного вина. На его тонких, черных, как смоль, усиках остались капельки. Холеный лоск и некая аристократическая неторопливость сквозили в каждом движении главы «чтецов». – На твоем месте я бы подумал о том, кому передать бизнес.

Бизнес. Ха! Вот, как он это называет. Патрон прошелестел к столу, зная, что своим видом способен испортить аппетит любому. Тонкая, желтая кожа напоминала пергамент древнего манускрипта. Радужка глаз лича почти выцвела, отчего создавалось ощущение, что он смотрит одними узкими зрачками. Валентайн срезал некогда длинные волосы, чтобы они не висели редкими клочьями. Его лысый, костлявый череп покрывал капюшон и он же частично укрывал лоскуты кожи, слезающей на щеках. Патрон специально отбросил капюшон назад.

– А я бы на твоем месте следил за своим пасынком. Твоей очаровательной дочурке может не понравиться его последнее увлечение, – ответил Валентайн, немигающим взглядом наблюдая, как Винсент через силу продолжает жевать сыр. И просипел, облизывая бескровные, запавшие губы. – Сыр с плесенью, как и я.

Ментал равнодушно отложил поднесенную ко рту шпажку. Лич снова усмехнулся.

– Дела моего приемного сына – это дела клана Нтанда, – медленно проговорил Винсент. – Они тебя не касаются.

– Как и тебя не должны заботить мои, правда же? – Патрон, очевидно, сделал попытку подмигнуть, но получилось что-то вроде нервного тика в исполнении полутрупа.

– Нет, – твердо ответил ментал и подался вперед. – Ты допускаешь ошибки, а расплачиваемся за это все мы. Ты приказал убить Бауэрмана, только чтобы он не достался никому из нас. Затем ты рассчитывал, что чужаки приведут тебя к его сынку, и позволил им зайти слишком далеко. И, уж совсем мелочь, что твои люди в «Обсидиане» угодили в сети, которые сами же и расставляли. Непростительная халатность!

Он говорил решительно, жестко, так, что будь на месте лича обычный человек, сжался бы в комок от одного тона. Но от мага смерти веяло лишь замогильным мраком. Он одной ногой стоял за кромкой. Его эмоции – прах, разум – холодный камень. А для кого-то и надгробная плита. Валентайн Кавендиш – единственный, с кем «ментальничать» не имело никакого смысла. Винсент всегда говорил с ним открыто, или не говорил вообще.

– Это мы обсудим, когда к нам присоединятся другие Патроны. Мне есть, что сообщить, – бесстрастно отозвался лич. – Кроме того, сейчас есть более насущные проблемы, чем обсуждение моих решений.

– Вот это точно. Но я хочу спросить тебя перед тем, как начнется совет, – продолжил ментал. – Ты не предупредил о возможном нападении меня, Захарию и Лютера. Что ж, вероятно, ты собирался потолковать с чужаками один на один, чтобы они выдали на блюдечке Бауэрмана-младшего. Но ты об этом пронюхал раньше всех нас. И, учитывая осведомленность о… хм… делах моего пасынка, мне хотелось бы знать: кто твой источник в полиции, Валентайн?

– Что там у тебя, Лекс? – Я прижалась щекой к плечу напарника, заглядывая в свежий номер «Сорэйн Трибьюн». – «Блюзмэн»?

– Именно, – расплылся он в довольной улыбке. – Следующая встреча курьеров состоится в клубе «Блюзмэн». Устроим им теплый прием?

– Еще какой! Страйтон одобрил? Выделил нам группу поддержки?

Лицо Лекса стало кислым, будто он проглотил устрицу.

– Гетц опять навязал своих агентов… Не дает ему покоя это дело! Готов поспорить, в случае неудачи свалит все на полицию, но если расследование даст результат – распустит хвост перед прессой, как павлин.

Мы понимающе переглянулись и синхронно закатили глаза. Адам Гетц уже порядком поднадоел своими амбициями. Но вот что еще беспокоило: пока Элиас лежит в больнице, мне придется работать с плохо знакомыми людьми. Энтузиазма этот факт не добавлял никакого.

– Ладно, черт с ними, – махнула я рукой. – Сами напросились. Наблюдать за «Блюзмэном» нужно каждый вечер и…

– И сейчас туда уже едут агенты, – прервал меня Лекс. – Я пытался отстоять позиции, но Гетц и без того был взбешен моей выходкой возле «Обсидиана». Страйтон решил не заострять конфликт и уступить первенство наблюдения ОСА.

– Мы что, в поддавки играем? – возмутилась я. – Мне интересно, с каких пор дядюшка Эрни стал таким покладистым?

Напарник пожал плечами.

– Говорят, мэрия на него давит. А Гетц вроде как имеет в политических кругах определенный вес.

– Черт, – только и сказала я. – То есть избавиться от агентов нам не грозит, пока не раскроем дело.

– Дела, – поправил Лекс, поджав губы. – Пятым кланом мы тоже занимаемся вместе с ОСА.

– Черт!

Напарник тоже не выглядел довольным, но его присутствие агентов должно тяготить на порядок меньше. Все-таки он не подставлял одного из них под действие темного заклинания. Еще неизвестно, знает ли об этом происшествии Гетц. Хотя вряд ли. Знал бы, с меня уже три шкуры спустили бы. И перевели в районный участок, как пить дать. Видимо, об этом Элиас разоткровенничался только с Йори.

– Вот что, Като, отчет из лаборатории еще не пришел, «Блюзмэном» занимается ОСА, идем-ка по домам, – предложил Лекс. Улыбка скрадывала у него пару лет, сейчас он выглядел на восемнадцать, не больше.