Т. Ричмонд - По ее следам

Он знал, что мы с тобой расстались на время. Я ему никогда не нравился; прямо он об этом не говорил, но все было понятно. «Случилось большое несчастье», – начал твой брат. Будто по бумажке читал. Я с трудом разбирал слова, перед пабом было шумно. До меня долетали обрывки: непостижимое горе, подробности неизвестны, накануне вечером, невозможно поверить, родители сами не свои… Я судорожно затянулся косяком с марихуаной, глотая молочно-белый дым; дыхание перехватывало. Меня окружила банда встрепанных подростков, но ни они, ни их дружки, сидящие в пабе, уже не могли меня напугать. В груди омертвело. «Беги домой к мамочке, пока я не разбил стакан о твою башку», – сказал я одному из них. Внутри поднималась дикая, безудержная волна: пиво, марихуана, желание затопить обжигающую боль.

Потом пришло сообщение от твоей мамы: «Приезжай». И когда я начал задыхаться от чувства вины, мне на глаза попался этот здоровяк в баре. Я подумал: «Подойдет».

Два месяца разлуки, Ал. Я послушался тебя, все взвесил и принял решение. Ничего не изменилось, ты была нужна мне по-прежнему. Работал как проклятый, отложил кучу денег, даже посмотрел пару съемных квартир. Новых романов у меня не было, а вот насчет тебя я не так уверен. Что за придурок этот Бен, с которым вы переписывались в твиттере? В тот последний день, когда мы поссорились, я понял, что ты чего-то недоговариваешь. Алиса, это палка о двух концах. Под вопросом было наше будущее – наше, не только твое. А теперь ты мертва, и кто бы ни был этот твой новый парень, вы с ним больше не увидитесь. И со мной ты тоже больше не увидишься. Вот что с людьми делает ревность, вот что бывает, когда ты по уши влюблен: я ведь любил тебя, Ал. Прага – ерунда, пустяк, номер в занюханном отеле и девчонка из маленького городка на букву «Д». Мы обменялись всего парой фраз, а после, уже одеваясь, она спросила:

– Ты влюблен, да?

– С чего ты взяла?

– Потому что я не влюблена. А когда сердце никем не занято, начинаешь замечать чужую любовь.

На секунду мне показалось, что она выдаст какую-нибудь меткую цитату: ты бы точно не упустила такой возможности. Но эта женщина не была тобой. Она просто смахнула что-то со щеки – то ли слезинку, то ли осыпавшуюся тушь – и скрылась за дверью.

Дело ведь не в ней, а во мне. Я должен это записать.

– Если бы никто ничего не записывал, у нас бы не было Джейн Остен. Представляешь, какая скукотища? – сказала ты на одном из первых свиданий. Я растерялся и смолчал, не хотел показывать свои плебейские вкусы.

Мы строим жизнь, как бесконечную цепочку домино – в детстве я видел такую по телевизору: один-единственный шаг может изменить все, что будет дальше. Если бы не история с Прагой, ты бы не поехала в Саутгемптон, а если бы и поехала, то не набралась бы так сильно и не пошла бы к реке, и я бы тоже не спустился туда, к тебе на берег. Может, в тот вечер ты бы прислала сообщение, и я бы сразу понял, что ты пьяна, – по пропущенным запятым, и, задохнувшись от внезапной тревоги, написал бы в ответ: «Детка, поаккуратней там» или «Возвращайся к друзьям». Обычно у меня получалось достучаться до тебя в любом состоянии, хотя иногда казалось, что нас разделяет толстое стекло.

Ты говорила, что я забавный, когда напьюсь, но сейчас весельем даже не пахнет: я пьян, растерян, напуган, зол, лицо разбито в лепешку – и пусть, пусть все вокруг знают, что я сделал с собой и что ты сделала со мной, с нами! Знаешь, я часто пытался представить, как будут выглядеть наши дети: мой нос и твои веснушки, мой подбородок и твои волосы, мои уши и твои ямочки на щеках… Картинка вставала у меня перед глазами, но ты все разрушила, не оставила камня на камне, а ведь история с Прагой случилась всего семь недель спустя после знакомства, жалких семь недель, между нами и не было ничего, черт побери.

Как ни странно, когда этот парень мне врезал, я снова почувствовал себя человеком. Впервые за два месяца. После того как ты сказала, что нам нужна «передышка». И велела «не звонить, даже не пытаться».

Полиция не задает вопросов, не предъявляет подозрений, и это тоже странно. Они просто ищут свидетелей – тех, кто общался с тобой накануне. Наверное, смерть пьяной девушки их не удивила. На свете каждую минуту кто-нибудь умирает.

– Насколько мне известно, вы временно прекратили отношения, – сказала мне полицейская. – Трудно было? Вы с Алисой поссорились?

В ответ я рассмеялся. Расхохотался в голос, глядя прямо ей в лицо, умное, хитрое, самоуверенное.

Отрывок из дневника Алисы Сэлмон, 3 декабря 2006 г., 20 лет

Париж, я в Париже!

Мы с Беном уже пару недель не виделись, но в среду он позвонил и спросил, не хочу ли я куда-нибудь съездить вместе – за его счет.

– Времени нет. Пишу диплом.

– Хм. Все не просто так, я хочу смотаться за границу. Подумай хорошенько.

Наши отношения трудно описать словами. Мы не встречаемся, просто иногда вместе проводим время. Он не мой парень, я не его девушка, но периодически мы изображаем влюбленную пару. Или что-то вроде того. Ничего не изменилось после первой встречи на семинаре по фотографии. А теперь вот Париж.

– Какая-то она маленькая, – сказал он про Мону Лизу.

– Ага. Но ты посмотри, какой взгляд. Суровая дама.

Мне пришлось объяснить, что Венера Милосская – это Афродита, но он сказал только: «Жаль, что ему было влом закончить скульптуру». Я фыркнула от неожиданности, и Бен продолжил:

– Вот видишь, я же говорил: тебе надо отдохнуть, а то одни сплошные научные эксперименты-экскременты. Кстати, как продвигается работа?

– Отвратительно. Такое чувство, что я в ней тону. А что, хочешь помочь?

– Уж лучше кастрация.

Мы поднялись на Эйфелеву башню, где Бен радостно сообщил, что яблоком, брошенным со смотровой площадки, можно запросто убить какого-нибудь случайного прохожего; потом прогулялись по мосту, увешанному замками, – он называется мост Искусств (я все-таки не зря сдавала экзамен по французскому в школе!). «Пары вешают здесь замки и выбрасывают ключи в реку. Это символизирует серьезность их намерений, – сказала я. – Говорят, если поцеловать любимого человека на этом мосту, то вы никогда не расстанетесь».

Бен нервно повел плечами.

– Не шути так со мной, Рыбка.

Меня по-прежнему мучило чувство неудовлетворенности. «У нас с тобой дружеский секс», – как-то сказал Бен. Но мне скоро исполнится двадцать один, ему уже исполнилось. Год назад, когда мы только познакомились, это еще могло сработать, но я не хочу, чтобы мне морочили голову и дальше.

– Надо почаще затевать такие путешествия, – предложила я. – Почаще вести себя как нормальная пара.

– Меня и так все устраивает.

Мег считает, что Бен полный кретин, но она – приготовьтесь, сейчас будут розовые сопли! – не видит в нем того, что вижу я. Например, когда он появляется на пороге моего дома с букетом цветов или представляет меня своим знакомым как «мисс Застывшую-в-Движении».