Т. Ричмонд - По ее следам

– Меган, что вы почувствовали, когда вам сообщили о смерти лучшей подруги?

Ты бы рассмеялась над этим вопросом. «Избитый приемчик».

– Я была просто раздавлена. До сих пор не могу оправиться. Мы всегда были вместе, с самого детства.

Мы стояли на берегу – как раз там, где, по мнению некоторых, ты погрузилась в воду.

– Расскажите о своем детстве.

Я умудрилась запутаться: сначала сказала, что мы познакомились в пять, потом – в шесть. Глупо, конечно, но я не готовилась к интервью, просто отвечала как можно искренней.

– Может, вы поделитесь со зрителями своими детскими воспоминаниями?

Воспоминаний было много, но они не вошли в готовое интервью. Так и вижу стажера или молодого профи, который безжалостно кромсает мои слова в программке для видеомонтажа, чтобы слепить броский сюжет. Лирические истории здесь только мешают, замысел состоял совершенно в другом.

Журналистка сверкнула профессиональной улыбкой, ловко переводя тему.

– Как вы думаете, что произошло той ночью?

Надо было сказать, что я не могу строить догадки и что ответы появятся, когда полиция выяснит факты, а сейчас нам следует воздержаться от досужих домыслов – хотя бы из уважения к семье Алисы. Увы, я ляпнула глупость, и сама прекрасно это сознаю: река вызвала лавину тоскливых мыслей, а журналистка совсем сбила меня с толку. Я сказала:

– Не стоило ей столько пить.

– Алиса была сильно пьяна?

– Не знаю, меня там не было.

– Как вы считаете, эта трагедия может послужить уроком для других девушек? Возможно, даже для всех нас?

Я не выдержала и расплакалась прямо под пристальным взглядом камеры. Эти кадры никто вырезать не стал. Неудивительно. Домашний ужин отлично идет под приправой из слез – чужих, разумеется. А уж как хорошо слезы подходят к чаю!

– Алиса была популярной?

– Очень. Ее все любили. А я – особенно.

– Вы упоминали, что кто-то ей угрожал.

– Я очень сильно ее любила…

– Такой страшный удар для близких. Особенно для молодого человека. У Алисы был возлюбленный?

Я молчала, надеясь, что она оставит мне лазейку. Что-нибудь вроде: «Кажется, ей нравилась передача “Моя большая цыганская свадьба”» или «Она планировала устроить благотворительный марафон, да?» – но журналистка встала на след.

– У нее был молодой человек?

Как будто она сама об этом не знала. Арабелла наверняка хорошо подготовилась, посмотрела другие сюжеты и почитала статьи на тему Алисы Сэлмон.

– Можно сказать и так. – Зря я ответила, следовало просто выругаться погромче: один преподаватель говорил, что, если все идет наперекосяк, нужно выругаться, и тогда репортерам придется вырезать из записи целый кусок.

– Ходят слухи, будто она собиралась замуж.

– Правда? – ошеломленно переспросила я.

Надо было давать интервью сразу после смерти Алисы, а не семь недель спустя. Тогда никто бы не осмелился на подобную наглость: горе еще не успело обрасти сплетнями. А теперь фокус сместился, журналисты охотятся за свежей кровью, обсуждают на редакционных собраниях, как «подать историю», и какое-нибудь юное дарование откапывает теории, гуляющие по Интернету: угрозы от пойманных преступников, реки алкоголя, ссора с парнем. У этих акул пера даже присказка есть: «Чем грязнее, тем интереснее».

– Говорят, она была непростым человеком, – заметила журналистка.

Я была готова заорать: «Да что вы себе позволяете?!» Но мне безумно хотелось исправить ошибку, хотелось, чтобы ты гордилась мной, – ведь я ненавижу быть в центре внимания. И я начала: да, многогранная личность, скрытые глубины, сложный характер. С каждым словом ты ускользала от меня все дальше и дальше.

– Расскажите немного про ее молодого человека, Люка.

– Он отличный актер, – сказала я и тут же пожалела о своей несдержанности.

– Актер?

– Без комментариев.

Камеры погасли, с меня сняли микрофон.

– Спасибо, дорогая, – сказала Арабелла. – Прекрасное интервью.

– Как, мы уже закончили? Мне еще есть что рассказать!

– В другой раз, дорогая.

Я знала, что будет дальше. Ребята упакуют аппаратуру, быстро перехватят что-нибудь на ланч и отправятся в студию. Арабелла сделает пометку в ежедневнике: «Материал подойдет для сюжета о злоупотреблении алкоголем или для летнего репортажа об опасностях на воде». Примерно годик спустя; да, на годовщину трагедии получится отличный выпуск.

– Вы гордитесь своей работой? – поинтересовалась я, и призрачное сочувствие, промелькнувшее было в глазах Арабеллы, исчезло.

Ее коллега сообщила мне, что интервью, возможно, покажут в шестичасовых новостях, если не появятся более «яркие» истории. «Может, в девять часов тоже», – добавила она.

Я позвонила твоим родителям, рассказала про вечерние новости и извинилась.

Финал репортажа вышел предсказуемым: крупный план, я смотрю на реку печальным взглядом. Его показали в шесть, в девять и в десять. Видимо, я плакала очень выразительно.

Отрывок из дневника Алисы Сэлмон, 20 мая 2010 г., 23 года

– Ну и как он?

– Милый.

– Милый? Тебе что, больше сказать нечего? Давай-ка, ты ведь журналистка!

– Хм, ладно. Очень милый.

Мег приехала в Лондон по работе, и мы решили встретиться за пиццей. Основной темой для обсуждений стал Люк.

Мы всегда сплетничали о парнях, еще со школы. Иногда она расспрашивала меня, иногда – я ее. Показала Мег его аватарку с фейсбука.

– Похож на Дэвида Теннанта, правда? Только без Тардис.

– И как, ты ему нравишься? Часто присылает эсэмэски? Раз в день или чаще?

– Чаще. Раз пять-шесть… Иногда больше.

– Маньяк какой-то!

И тут же, как по команде, пришло очередное сообщение. Мы рассмеялись. Я рассказала Мег, что Люк работает в IT-компании – не гиком-программистом, а менеджером. Поначалу мне казалось, что он строит из себя мачо: на второе свидание мой новый кавалер явился с синяком под глазом (играл в регби) – но потом стало ясно, что это все напускное.

– … а еще он отлично умеет слушать.

– Напомни, сколько раз ты с ним встречалась? – уточнила Мег. – А то, если судить по твоим рассказам, вы уже сто лет вместе.

– Два раза. Или три, если считать день знакомства.

Люк говорит, что я первой завела разговор, пока мы стояли у барной стойки в «Портерхаусе», но, по-моему, все было наоборот. «Надеюсь, ты дашь мне свой номер», – заявил он. Там было шумно, цифры пришлось повторять трижды. Люк сразу же позвонил, и в моей сумочке зажегся экран телефона. «Вот так-то! – сказал он. – Попалась».

На первом свидании мы гуляли по барам в Клэпхеме и Бэлхеме, а на прошлых выходных ходили в кино – таково непреложное правило вторых свиданий. Он вскользь упомянул про отпуск на горнолыжном курорте, сказал «мы»: но ведь вовсе не обязательно, что «мы» – это о женщине, может, он ездил туда с друзьями. А потом Люк честно признался, что в прошлом году у него были серьезные отношения с одной девушкой, Эми, и спросил, когда я в последний раз с кем-нибудь встречалась.