Марина Серова - Испанский сапожок на шпильке

— Что? — Она была еще под впечатлением увиденных денег. — Каких именно?

— Пока еще не знаю. Какое у нее было настроение?

— Переменчивое. Последние месяцы, начиная примерно с марта, мы виделись редко. Я работала, а она только и занималась тем, что искала работу. А… Я поняла, к чему ты клонишь. Ты об Игоре? По-моему, она была влюблена в него.

— Я видела Волостнова. В него можно влюбиться. Но это могло произойти с Соней лишь в том случае, если бы он подал ей хоть какую-то надежду. Она — судя по тому, что мне удалось узнать о ней за эти три дня, — человек неглупый и не стала бы обольщаться надеждой на взаимность, если бы не он сам… Может, я непонятно объясняю, но, вероятно, он сам шел на сближение. Она была ему зачем-то нужна. Такой мужчина, как Волостнов, не стал бы встречаться с девушкой, обладающей столь некрасивой внешностью, если бы ему это не было нужно. А что, если они были самыми настоящими любовниками?

— Это очень смелое предположение.

— Я достаточно хорошо знаю мужчин, чтобы предположить и такое. Волостнов принадлежит к типу людей, склонных к нарциссизму. То есть к самолюбованию. Вполне вероятно, что ему было недостаточно обычных поклонниц, обожающих его и поклоняющихся ему, и поэтому, встретив Соню, он мог испытать еще большее превосходство. Они составляли потрясающую по своей оригинальности контрастную пару. Это могло его возбуждать…

— Перестань! Соня была не из таких. У меня вообще в голове не укладывается эта история с Эдиком, а ты уже нафантазировала и про Волостнова. Тебя послушать, так Соня была просто роковой женщиной, за которой мужчины бегали толпой.

— Я была в квартире Волостнова, и посмотри, что я там нашла… — Я достала из своей вместительной сумочки пакет со сложенной в нем розовой сорочкой и поднесла к глазам Веры. — Что ты скажешь на это?

— Я знаю эту сорочку. У нее был такой гарнитур. Она долго копила деньги, чтобы купить его. И если это действительно ЕЕ сорочка, то на ней должна быть прожжена дырка… Это я нечаянно уронила пепел с сигареты, когда Соня ночевала у меня…

Мы достали сорочку.

— Вот она! Точно. Тогда я вообще ничего не понимаю.

— Соня жила своей жизнью и не была обязана ни перед кем отчитываться. Тут и понимать нечего. Сколько ей можно было носиться со своей девственностью, которую и так отняли против ее воли…

— Еще вопрос: пользовалась ли Соня косметикой? В частности, пудрой, и если да, то какой именно?

— Нет. Она принципиально не пудрилась. И не румянилась. Только слегка подкрашивала ресницы и губы. Это абсолютно точно.

Я снова запутывалась в своих собственных версиях.

— А не могла она, скажем, прийти в гости к какой-нибудь подруге, а та предложила ей напудриться…

— Исключено. Она считала, что пудра засоряет поры. Но почему тебя так интересует именно пудра?

— Представь, когда я обнаружила Соню, ее лицо было густо вымазано в крем-пудре, глаза накрашены, а на ней самой было свадебное платье. Что тут можно подумать?

— Чертовщина какая-то. Ты вот сейчас мне все это рассказываешь, а мне кажется, что речь идет вовсе не о Соне.

— Тебе написать расписку, что я взяла у тебя эти деньги? Если хочешь, мы прямо сейчас съездим к нотариусу и оформим все по закону.

— Я же сказала, что не притронусь к этим деньгам.

— Да на эти деньги ты могла бы посмотреть мир. Если не весь, то хотя бы просто побывать за границей. Чего ты испугалась? Надо реальнее смотреть на такие вещи. Деньги — это свобода. А чтобы ты не подумала обо мне плохо, представь, как могла бы жить твоя Соня, будь она богатой? А я могу тебе сказать. Во-первых, она бы сделала себе пластическую операцию, изменила внешность настолько, насколько это возможно. Во-вторых, купила бы себе дом или квартиру, чтобы не быть приживалкой у собственной сестры. В-третьих, за ней бегали бы мужики, и, рано или поздно, она бы благополучно вышла замуж и нарожала детей. Так что не советую тебе так пренебрежительно относиться к этим зелененьким бумажкам. Да, согласна, это все условности общества. Но мы живем в этом обществе, а значит, должны подчиняться этим условностям, принимать их.

— Говоришь ты хорошо, что верно, то верно. Но только я все равно не возьму эти деньги.

— Как хочешь. Но мне просто необходимо выяснить их происхождение. — С этими словами я положила в сумку деньги, а заодно и пакет с сорочкой Сони.

Я ушла от Веры с тяжелым чувством. Надо ли было мне делиться с нею своими мыслями? Не проще было бы промолчать? Но, с другой стороны, я узнала, что на квартире Волостнова я нашла действительно сорочку Сони, а это доказывало их близость. Вполне вероятно, что Соня была беременна от него. Хотя у меня в голове не укладывалось, что они могли быть любовниками. Говорить такие вещи, может быть, и цинично, но не принимать их во внимание тоже было бы нелепо. Как можно не придать значения ее внешности? Существуют же какие-то общепринятые критерии в отношениях между мужчиной и женщиной? Существуют. И красота, сексуальная привлекательность — здесь не на последнем месте. Тогда почему Волостнов выбрал для своих любовных утех именно Соню, когда вокруг него так много красивых женщин?

Опять вопросы, сплошные вопросы…

Я поехала в библиотеку, тихое, спокойное место, где можно было в приятной обстановке полистать газеты, журналы и окунуться в мир информации. Понятное дело, это был не праздный поход измученной бытом интеллектуалки. Меня интересовали совершенно конкретные вещи, а именно: поиск котировок акций местных фирм, они периодически печатались в газетах; просмотр колонки основных событий, которые происходили или будут происходить в нашем городе; и просто беглое знакомство с новыми литературно-художественными журналами.

Я выбрала себе уютное место рядом с окном, среди кадок со злополучными пальмами, которые мне живо напомнили трагедию в «Экране», попросила девушку из отдела периодики принести мне кипу газет и принялась за их изучение. Из всего вычитанного я сделала вывод: цены на акции на протяжении практически всего последнего месяца не изменились. Тогда я решила просмотреть газеты того периода, когда Соней были получены акции «Криптона». Такой фирмы, казалось, в природе вообще не существует. А ведь я-то рассчитывала прояснить ситуацию хотя бы в этом. Ко мне за соседний столик подсел молодой человек в круглых очках с позолоченной оправой и завис над толстой подшивкой газеты «Коммерсант-Дейли».

— Извините, вы не могли бы помочь мне в одном вопросе? — спросила я его шепотом, чтобы не мешать остальным присутствующим в читальном зале.

Молодой человек взглянул на меня поверх очков, и я увидела, что он сильно косит.

— А в чем сложности?