Марина Серова - Испанский сапожок на шпильке

Ехать в театр было еще рано. Я отправилась в библиотеку. Прошла в отдел искусства и, увидев уже знакомую мне голубоглазую библиотекаршу, попросила дать мне последний номер журнала «Киносценарии».

— А вы знаете, что в Тарасов сегодня приезжает Марк Бэрд?

— Кто? — Я чуть не выронила журнал из рук. — Американский режиссер?

— Об этом вчера по местному радио говорили. В кинотеатре «Центральный» будет на днях проходить просмотр американских фильмов, и наша мэрия, зная о приезде Бэрда, решила организовать в американском представительстве нечто вроде презентации в честь гостя…

— И когда же все это произойдет?

— Кажется, завтра.

Это была очень интересная информация.

Я села в кресло и, как вчера, углубилась в чтение журнала. Вернее, читала-то я сценарий Волостного.

Надо отдать ему должное — сценарий был написан мастерски. Это была хорошо сделанная мелодрама с сильными чувствами, насыщенная действием и в конечном счете вышибавшая слезу. Речь шла о классическом любовном треугольнике. Мужчина разрывался между двумя красивыми женщинами и никак не мог выбрать одну из них. Действие разворачивалось в российской провинции. Профессионально выписаны были диалоги, в которых сквозили ирония и сарказм. По ходу дела высмеивался быт россиян, их нравы, лень, особой неприглядностью отличались сцены, связанные с пьяными оргиями… Хотя в общем фильм был как будто о любви. Да, именно фильм. Сценарий был написан настолько захватывающе и интересно, что у меня создавалась полная иллюзия просмотра фильма.

Итак, одна из главных героинь фильма умирала от передозировки наркотиков, а герой-любовник оставался в объятиях своей второй возлюбленной. Непонятно было только одно: почему сценарий назывался «Клуб „Гуинплен“». Очевидно, я пропустила что-то в самом начале. Я принялась листать и наткнулась на название этого клуба. Ничего особенного. Просто главные герои — мужчина и его любовницы — познакомились в этом клубе. И никакого объяснения, почему этот клуб называется именно «Гуинплен». А ведь у Гюго — это несчастный урод с обезображенным компрачикосами лицом, с разрезанным от уха до уха ртом. «Человек, который смеется».

— Девушка, у меня к вам огромная просьба. — Я достала из сумки деньги и положила их на стол. Довольно большую сумму. — Как вы думаете, этот журнал стоит таких денег?

— Вы хотите взять его домой, почитать? Теперь это можно. Но только за меньшую сумму. С вас полторы тысячи всего. Так что уберите остальное. Только принести вы должны завтра утром. Это непременное условие. Журнал в одном экземпляре.

— Спасибо вам за все.

Она и сама не знала, какую услугу мне оказывает. Но когда-нибудь узнает… Да хотя бы завтра вечером. Ведь она наверняка придет в кинотеатр «Центральный».

Вот теперь было самое время ехать в драмтеатр.

Я вызвала знакомого гримера, Стаса, и сказала, что мне нужно срочно с ним поговорить.

— Что опять случилось? — спросил он, закрывая за нами дверь и предлагая мне занять место в кресле перед большим зеркалом. — Снова головоломки? Кого на этот раз ты будешь разыгрывать? Преступника или воздыхателя?

— Понимаешь, Стас, меня вроде бы опять собираются убить. Я уже несколько дней спокойно не спала. Смотри. — Я отогнула воротник куртки и показала ему забинтованное плечо, которое уже стало бурым от крови. Лучше бы я ему ничего не показывала. Только расстроилась. Значит, уколы не помогли и кровотечение не прекратилось. Вообще-то так можно и умереть.

— Э, подруга, да ты снова, похоже, куда-то сильно влипла… Говори, кого из тебя сделать?

— Чудовище женского рода.

— Возраст?

— Возраст оставь мой. И постарайся изменить верхние веки и ноздри.

Я всегда удивлялась этому таинству перевоплощения. Буквально через сорок минут на меня из глубины зеркала смотрела такая страшная девица, что у меня волосы встали дыбом. Ноздри Стас выполнил классно — они казались раздутыми и придавали лицу некую мужеподобность. А набрякшие веки делали глазки маленькими, почти свинячьими.

— Жаль, что не могу оттопырить тебе уши, — вздохнув, проронил Стас и отошел в сторону, чтобы полюбоваться на свое творение.

— Уши мне могут оттопырить и без тебя или вообще отрезать и сложить рядом с отрубленной головой.

Он посмотрел на меня с удивлением.

— Что, все так серьезно? Ты хотя бы пистолет с собой носишь?

Я достала маленький дамский пистолет, которым не далее как вчера убила рыжеволосого детину в зеленых джинсах и черной майке, и содрогнулась от воспоминания. Как же это получилось, что я ни разу за все это время не вспомнила о том, что убила человека. Что поделать, привыкаешь ко всему. А Рыжий… Я бы его убила еще несколько раз, он вполне заслуживал этого…

— Ты не хочешь меня поцеловать? — Я приблизила свое отвратительное, в «угревой сыпи» лицо и расхохоталась, увидев, какую реакцию вызываю у мужчины. — Если так, то ты добился поставленной задачи. А теперь будь другом, принеси мне какое-нибудь женское платье из костюмерной. Самое обычное. До завтрашнего дня…

Я оставила Стасу гонорар, которого хватило бы на покупку подержанного автомобиля, поблагодарила его и, больше не пытаясь соблазнить своей гнусной рожей, вышла из театра. Да, я уже с первой минуты пребывания на улице поняла всех уродов на свете. На меня оборачивались, показывали пальцем, дети с открытым ртом пялились мне вслед. Какой-то совершенно невменяемый алкоголик пригласил меня выпить с ним в ближайшей пивной. Но когда поднял голову и всмотрелся в мое лицо, шарахнулся в сторону и, как мне показалось, сразу же протрезвел. Я взглянула на часы. Половина шестого.

ПОРА.

Я быстро нашла эту дверь — она находилась за аркой, в глубине грязного, заваленного мусором и залитого помоями двора — и увидела маленькую металлическую табличку с названием клуба. Я хотела открыть, но дверь оказалась запертой. Тогда я нажала на черную кнопку. Послышался пронзительный, режущий слух звонок. Я вздрогнула. Наконец дверь открылась, и я увидела молоденькую ведьмочку с клыками, чуть выступающими по обеим сторонам верхней губы. Должно быть, это ей принадлежал нежный и мелодичный голосок, который я услышала утром.

— Вы — Мария Латынина? — спросила она, и мне показалось, что глаза ее загорелись зеленым блеском. Девушка была хрупкая, с сильно выступающими ключицами и худыми коленками, которые она демонстрировала, нисколько не смущаясь их уродливостью. На ней было короткое шелковое платье, прозрачное донельзя. Жиденькие желтые волосы претендовали на «блондинку».

— Проходите. Сегодня вы первая.

— И много нас ТАКИХ здесь? — поинтересовалась я, следуя по какому-то темному вонючему коридору за девушкой. — Как вас зовут?