Валерия Леман - Искушение золотого джокера

Последний вопрос пришел мне в голову совершенно случайно, и я задал его без малейшего подвоха. Однако профессор немедленно покраснел, закашлявшись так, словно внезапно поперхнулся.

– Прошу прощения, – проговорил он, невольно улыбаясь, – но, наверное, я в отличие от Себастьяна давно не мальчишка. Я преподаю в университете историю искусств. Это, поверьте мне, огромный труд, включающий ежедневную подготовку к семинарам и лекциям, не считая чтения опусов студентов. Плюс ко всему – у меня ведь тоже была моя доля свитков, работа над которыми была настоящим наслаждением. Так что, сами понимаете, ни о каких путешествиях и разговоров не было.

Я кивнул. Что ж, вполне можно себе представить. Пора было переходить к главному вопросу. Я задумчиво скрестил руки на груди.

– Вы знаете, буквально вчера я узнал про еще одну любопытную особенность вашего ордена: оказывается, у каждого рыцаря было свое имя одного из старших арканов Таро, которое знали только двое: давший имя магистр Себастьян и сам рыцарь. Это правда?

В ответ профессор неожиданно весело расхохотался.

– Совершенная правда! – он даже хлопнул себя ладонью по колену. – И в этом Себастьян был непревзойденным мастером. Он просто обожал загадки и тайны! И он действительно заклинал никому не открывать своего имени. Скажите, ну кому станет хуже от того, что я сообщу свое рыцарское имя?

Он покачал головой.

– Между прочим, я один знал имя самого магистра. Полагаю, теперь я могу открыть его вам. Отгадайте, как назвал Себастьян самого себя?

Признаться, никакой идеи не пришло мне в голову под чуть насмешливым взглядом профессора. Он прищелкнул языком.

– Джокер! Именно так. В интерпретации монаха Скильда – Священный Джокер. Могу процитировать вам определение Священного Джокера по Скильду…

Профессор чуть прикрыл глаза, стараясь как можно более точно припомнить каждое слово.

– «Священный Джокер – главный аркан колоды, начало начал, не добро и не зло, не вера и не безверие – чистая сила, способная на великий подвиг и ужаснейшее преступление; Священный Джокер – это то, на чем строится наш мир: великое равновесие и условие изменений. Если его окружают черные карты, он несет зло, если в большинстве оказываются светлые – олицетворяет добро. Священный Джокер – зеркало нашего мира и нашей жизни, в которой мы сами выбираем черное или белое, добро или зло. Священный Джокер – отражение наших душ».

В течение нескольких мгновений в комнате стояла тишина. Елки-палки, с этим определением Джокера можно было бы и поспорить – во всяком случае, по части того, что магистр взял его имя себе.

– Судя по определению Скильда, наш мир и наши души постоянно остаются нестабильными, балансируя между добром и злом, – наконец произнес я. – Но если Джокер – это магистр Себастьян, стало быть, он же – зеркало нашего мира. В таком случае наш мир не так уж плох.

– А вот я полагаю, что нашему миру далеко до романтизма и мальчишества Себастьяна, – горько усмехнулся Мунк. – Все с точностью до наоборот, что и подчеркнула сама его смерть. Разве не так?

К этому часу за окном окончательно стемнело, и вдоль улицы прочертилась яркая линия фонарей. Я намеренно не сдержал зевок.

– Этот спор бесконечен. – Я улыбнулся. – Предлагаю на сегодня его завершить. Только один, последний вопрос: а каково же было ваше имя, если это, конечно, не секрет?

Профессор послушно поднялся, слегка разминая пальцы рук. Он кривовато усмехнулся в ответ на мой вопрос.

– Отнюдь не секрет. Магистр назвал меня Отшельником по имени девятого аркана. Полагаю, он намекал на то, что я, неженатый и одинокий сухарь, днями и ночами корплю над книгами.

Он еще договаривал свою фразу, а я едва не рухнул назад, в свое кресло.

Отшельник Питер Мунк. Тот, который сообщил Пилцигу о продаже мансарды и который, как помнится, убеждал меня, что знать ничего не знал о чердаке, где магистр был убит. Тот самый, что лучше других мог подставить свою студентку. Который никогда не ездил с магистром на Мальорку, хотя, могу поспорить на что угодно, мечтал об этом, почему и развесил в своем кабинете, переполненном книгами и рукописями, цветные картинки волшебного острова.

Скажу честно, несколько секунд я смотрел на профессора с невольным ужасом, четко представив его с кинжалом в руках, замахивающимся на ничего не подозревающего магистра. Поймав мою волну, Мунк посмотрел на меня внимательнее, тут же мрачновато прищурившись.

– Что с вами? – даже сам его голос прозвучал неожиданно резко.

Я попытался улыбнуться дерзко и смело.

– Ничего. Просто вы только что признались в убийстве магистра Себастьяна, профессор. Ведь это вы его убили?

Он на мгновение замер на месте, а потом тихо опустился в свое кресло, молча уставившись на меня. Сами понимаете, мне только и оставалось, что изложить свою мгновенно родившуюся версию:

– С самого начала Люси все твердила, что никто не мог знать о месте их с магистром встречи – дескать, она по его настоятельной просьбе тщательно проверила, чтобы за ней не было «хвоста». И «хвоста» не было. Но между тем кто-то не только знал о месте встречи в мансарде, но и заранее подкараулил там магистра, чтобы убить его позаимствованным у Люси ножом и уйти с золотым Джокером в кармане. И все бы было хорошо, если бы не Человек-Тень, услугами которого магистр пользовался.

Я дал возможность профессору вставить свое словечко, но он только беззвучно пошевелил пересохшими губами, не произнеся ни звука. Что ж, я продолжил свои рассуждения:

– Этот охранник, известный в криминальных кругах как Фламандец, дал вам выйти из подъезда. Очевидно, его озадачило внезапное появление первого помощника шефа. Он молниеносно поднялся в мансарду, увидел труп и рванул за вами. Очевидно, ваши маршруты парню были неплохо знакомы. Во всяком случае, он вас нашел и сумел отнять золотого Джокера. Полагаю, вы просто растерялись, когда внезапно увидели перед собой зловещего альбиноса. А придя в себя, начали свою охоту. Полагаю, вы не рассчитывали отобрать у него золотой аркан, вы просто заботились о том, чтобы этот опасный тип не проболтался никому о вашей роли в жестоком преступлении.

Профессор не отрываясь смотрел на меня. Признаюсь, в конце концов, от этого неподвижного взгляда мне стало не по себе. Но я сдержанно улыбнулся и продолжил:

– Вот, собственно, и все. Возможно, вы совершили убийство именно потому, что всю жизнь мечтали о странствиях. Но, предполагаю, для путешествий у вас не было достаточно средств. А когда вы заняли достойную должность в университете, путешествовать не позволяла работа. И вот вы познакомились с семидесятисемилетним мальчишкой, который запросто летал на Мальорку, привозя оттуда дивные штучки – древние свитки и золотые арканы, не считая ни денег, ни часов жизни. Как тут не позавидовать!