Лариса Соболева - Месть без права на ошибку

Закончилась запись. М-да, Симич заряд дроби заработал. Если люди первого лица промышляют разбоем, то вполне мог найтись на них и карающий меч. Слава решил побывать на даче Бельзина и в гараже Тернова, хотя что там теперь увидишь? Взглянув на часы, он засобирался…

Срочная операция задержала врача на неопределенное время, «интервью» не состоялось. Честно говоря, Слава был рад, не лежала сегодня душа к работе. Утром был жутко неприятный эпизод с Маргой, лезла к нему – типа соблазняла. Пришлось вытолкать за дверь номера беспардонным образом. Сама виновата, он ее к выходу ведет, взяв за локоток, мол, иди отсюда по-хорошему, а она упирается – плати ей! За что?! За все углы хваталась – еле отдирал, полицией грозила, идиотка. Настроение только испортила.

Мимо парка ехал медленно – манила желто-оранжевая листва. Кто бы мог подумать, что за пасмурным и дождливым сентябрем наступит теплый октябрь с тлеющей в нем осенью? Оставив машину на стоянке, он плюнул на дела и отправился гулять в парк. Раньше осень в упор не видел, она просто не существовала для него, как и остальные времена года. Некогда было! В сущности, он, Слава Бакшаров, заурядный во всех отношениях человек, но в глубине души мечтающий… нет, иногда накатывало желание получить то, чего он не знал, – любовь, семью. Это быстро проходило, но вот рядом появился раздражитель…

Провел он парочку тайных расследований по просьбе Кагалина, прилично заработал и открыл агентство с магазином. Повезло с помещением – не без помощи друзей, но возникли и трудности. В бумажной волоките он дуб дубом, требовался бухгалтер. Жена Кагалина посоветовала взять дочь подруги, она окончила экономический, а устроиться на работу не могла по причине «нет опыта работы по данной специальности». В конторе появилась симпатичная, аккуратная, сообразительная девушка, а у Славы – головная боль: на взаимность рассчитывать не приходилось. Иногда чудилось, она относится к нему более чем дружелюбно, но Слава зажмуривался от ужаса, представляя себя – упитанного, некрасивого, волосатого с головы до ног – раздетым рядом с Ладой. Картина хуже Симича с дыркой в груди.

Здесь, в парке, неухоженная красота заброшенных уголков обладала успокаивающими свойствами. Перестал корежить душу эпизод с Маргой, уже не с позиции максималиста он вспоминал о субтильном мужчинке, собирающем досье на сослуживцев, – это мелочь по сравнению с жизнью. Жить-то здорово! Хотя бы вот так сидеть в парке, ничего не делая, щуриться на солнце, вдыхать осенний воздух, вертеть в руках полузасохший лист.

В контору вернулся вечером, довольный проведенным наедине с собой днем, и тут же забыл о великой любви к жизни. Открыв дверь кабинета, он заорал благим матом:

– Вы что делаете?! Кто просил?! Какого черта!

– Ты визжишь, как истеричная девица, – невозмутимо сказала Лада.

– Как посмели? Кто здесь хозяин? – бормотал Слава, озираясь по сторонам. – Все. Теперь ничего не найду. Конец…

Кабинет представлял собой огромный мусорник, разгрести этот бедламище под названием «генеральная уборка» не представлялось возможным. Сашка возил веником по потолку, стоя на столе, Лада мыла мокрой тряпкой внутренности шкафов, предварительно вынув из них содержимое, все ведь перепуталось!

– Хочешь привезти элегантную технику в наш сарай? – улыбалась Лада. – Она же убежит. Мы еще обои переклеим…

– Да к черту вашу технику! Кстати, где она? Разобью!

– Отдыхай, – «успокоила» Лада. – Мы же не карточкой расплачивались, а платежками, пока то да се… Короче, привезут в понедельник, и твоя контора приобретет слегка современный вид.

Слава взял стул, поставил в угол комнаты, сел демонстративно, скрестив на груди руки, и пробурчал:

– Кругом одни бюрократы. Одни чистоплюи кругом! Каждому нужно построить окружающих под себя, не считаясь с противоположным мнением. Все норовят воспитывать. Поздно меня воспитывать! Я зачем бабку нанял? Мыть полы через день! И она моет. Ничего не трогает. Даже если лист бумаги на полу лежит, она его не тронет, вокруг обмоет и уйдет. Вот отношение к делу.

– Да лентяйка твоя бабка, – вставила Лада. – Чем нудеть в углу, помог бы лучше.

– Нет уж, нет уж. Продолжайте хозяйничать, не стесняйтесь, я тут посижу, если не помешаю, конечно.

– Кстати, шеф, – спрыгнул со стола Сашка, – обмыть полагается, мы, можно сказать, ремонт делаем. Ты бы сбегал…

Слава не удостоил ответом предложение Сашки, презрительно фыркнул и отвернулся. Но постепенно негодование проходило, Бакшаров не умел долго сердиться, через час он подключился к повествованию анекдотов, еще через час выполнял мелкие поручения Лады, часов в одиннадцать отвез ее домой. Когда вернулся в контору. Слава окинул взглядом отмытый кабинет, и ему понравилось. Но ребятам он этого не скажет. Не скажет, и точка.

Слава осматривал окрестности, пока Сергей открывал дачный домик Бельзина – ключ он получил от дочери почившего.

– Чей дворец Тюильри рядом? – поинтересовался он.

– Наша дача, – ответил Сергей, смутился и прибавил: – Отца.

Внутри дом выглядел наспех покинутым. Отпечатки многочисленных ног на полу, неряшливо сдвинутый в сторону ковер, стулья снесены в одно место и стояли в беспорядке. Два больших кресла – у камина, поодаль диван. На столике опрокинутая бутылка, горлышко которой находилось над краем. Внизу, на полу, высохшая темная лужа, залившая край цигейкового ковра. Разбитый стакан в бордовых пятнах лежал сбоку кресла, там же стояла резная шкатулка.

Сергей задержался у входа, не решаясь войти, заметил гримасу недовольства на лице сыщика и догадался, о чем тот думает:

– Они сказали, все осталось как было.

– Угу, особенно много топтались в момент смерти, – скептически заметил Слава. Он присел, потрогал пальцем пятно, поднес к носу. – Вино. Кто нашел Бельзина?

– Жена. Он не приехал на работу, ей позвонили. Довольно странно было, Бельзин даже не опаздывал, единственное замечательное качество имел – так это пунктуальность. Я приехал сразу после звонка дочери, «скорая» уже была на месте.

– Выкладывай личные впечатления.

– Личные? – задумался Сергей, вспоминая виденную картину. – Ну, на том диване сидела врач, писала, рядом с ней были дочь и жена, санитар и водитель раскладывали носилки. Бельзин неестественно лежал в кресле.

– Неестественно? – заострил внимание Слава.

– Да. Вытянувшись. Таращил остекленевшие глаза, на лице – не то ужас, не то боль… Может, мне так показалось? Он обмочился, сказали.

– Нет ничего удивительного, – прохаживаясь по гостиной, говорил Слава. – В момент смерти бывает, тело сводит судорога, тем более при сердечном приступе, человек вытягивается и мочится.