Самюэль Бьорк - Сова

Мунк стоял, закрыв глаза, пока боль не начала медленно отступать, и сделал еще затяжку, когда Миа вышла из огромной двери роскошного здания. Частная больница для богатых, некоторые из которых, очевидно, считают, что есть мир после нашего и что они могут сочинять какие угодно истории только ради того, чтобы встретить своего мифического создателя.

– Ты в порядке? – спросила Миа, плотней закутываясь в куртку.

– Что? Да, да, – сказал Мунк.

У Мии на лице играла улыбка, и она с трудом спокойно стояла.

– И?

– Что «и»? – пробубнил Мунк.

– Он говорит правду?

– А ты как считаешь? – спросил Мунк, посмотрев на нее, хотя он мог и не спрашивать.

Очевидно, что она, в отличие от Мунка, была вполне уверена, что только что услышанные истории – правда.

Миа надвинула шапку на уши и взволнованно посмотрела на него.

– Все нормально или как?

– Что? Да, конечно, – кивнул тучный следователь и выбросил сигарету в урну.

Немного отлегло. Гвоздь в виске. Он достал новую сигарету и закурил, отмахнувшись от своих мыслей. Грузовик по встречке. Взгляд Аннете Голи в коридоре прошлым вечером.

– Чего мы ждем?

– Так ты ему веришь?

– А с чего нам ему не верить?

– Не хочу показаться адвокатом дьявола, – вздохнул Мунк, – но тебе это не кажется притянутым за уши?

– Блин, Холгер, теперь ты будешь отрицать все? Обычно это моя работа?

Мунк опять затянулся и улыбнулся ей.

– В начале семидесятых к священнику приходит пара и хочет пожениться. Но они не могут это сделать потому, что у нее дети, а он наследник империи судовладельца, и отец не хочет, чтобы в семью попала нечистая кровь.

– Да, – кивнула Миа.

– И они отправляют детей в Австралию?

– Да.

– Ты серьезно, Миа? А потом мать погибает в мистической автокатастрофе? А священнику платят, чтобы он помалкивал? А через несколько лет детей забирают обратно, и этот миллионер…

– Миллиардер, – сказала Миа. – Карл-Сигвард Симонсен.

– Ладно, – вздохнул Мунк. – Этот миллиардер дает им денег за боль и страдания? Она покупает место, где сможет помогать другим детям, у кого были трудности, как и у нее? Он покупает супермаркет? Да ладно, брось, Миа!

– А почему нет?

– Это новый Фюглесанг.

– Нет, черт, нет, Холгер.

– Ты вообще видела его? Человек почти ушел из этого мира! Уже давным-давно съехал с катушек! Нет, оставим это. Будем продолжать с тем, что имеем.

– И что мы имеем? – спросила Миа.

Он видел, что она злилась на него.

– Парик, – ответил Мунк. – Этот хакер, Сканк. Я не согласен с Аннете. Думаю, мы все еще можем вытрясти из него что-нибудь. Видео. Оно ведь должно было откуда-то появиться. Татуировка. Защитники животных. Это ложный след, Миа, разве ты не понимаешь?

– Я видела его, – сказала Миа, строго посмотрев на Мунка.

– Кого?

– Брата.

– Да, но…

– Я видела его. Там, у Джима Фюглесанга.

– Велосипедный шлем?

Миа кивнула.

– Разве он не лежит, накачанный лекарствами, в Дикемарке?

– Да, но я была в его доме.

– Когда?

– Это не имеет значения, – раздраженно сказала Миа. – Но он был там.

– Кто?

Мунк выбросил окурок в урну и уже собирался закурить снова, когда дверь открылась и показалась голова Карри.

– Он опять проснулся. Болтает без умолку, думаю, вам стоит послушать.

Мунк посмотрел на Мию.

– Нет, я думаю, на этом мы сдаемся, – сказал Мунк.

– Черт возьми, да пойдем же! – воскликнула Миа в отчаянии.

– Нет, – сказал Мунк, опять достав пачку сигарет. – Будем исходить из того, что имеем. Общий бриф сегодня в шесть. Это все бред.

– Пойдем же, – сказал Карри, стоявший в дверях. – Вы должны это услышать.

– Нет, – сказал Мунк, доставая ключи от машины из кармана.

– Он говорит, что брат любил одеваться совой, – сказал бульдог на лестнице.

Мунк остановился и увидел, как Миа на него смотрит.

– Сами подумайте, перья на теле, – какого черта ему такое говорить, если все это просто бред?

– Холгер? – сказала Миа.

Мунк посмотрел на нее, убрал ключи обратно и быстро пошел вслед за ней по длинной лестнице.

Изабелла Юнг радовалась, что надела теплый свитер, потому что на улице за укрытием было холодно. Еще она натянула чулки под платье, может, и не очень красиво, но ведь осень внезапно превратилась в зиму, не могла же она выглядеть совсем обледеневшей.

В четыре часа за укрытием.

Но уже пять, а он все еще не пришел. Она спрятала руки в рукава шерстяного свитера и пожалела, что не взяла шапку. Обычно она не переживала о таких вещах, как прическа, но сегодня это казалось важным, поэтому она оставила шапку в комнате.

Опаздывает на час.

Мало приятного. Не так должен поступать джентльмен. Она подумала о папе, чтобы скоротать время. Она не так давно получила от него мейл. Он был на юге. С какими-то друзьями. В мейле об этом, конечно, ничего не говорилось, но она-то знает, что это за поездка. Они там пьют, иногда они так делали, он с друзьями, покупали билеты в Испанию, когда кто-нибудь из них получил пособие или, например, выиграл ставку на лошадь, и они были там, пока не закончатся деньги. Там дешевле пить. Билет быстро окупался, всего за пару недель. Это она выучила еще в детстве.

В те короткие периоды, когда он позволял ей жить с ним в Фредрикстаде, она часто слышала их разговоры через стену. Они не сильно шумели, просто сидели и пили, иногда музицировали, иногда играли в карты. Бывало, что она слышала, как стаканы бились об пол или кто-то падал в коридоре по пути в туалет, но ей они никогда не мешали. С этим он был очень внимателен. Тот, кто войдет в комнату Изабеллы, больше никогда не придет в этот дом. По утрам она обычно убиралась, если никто не лежал на диване или на полу в гостиной, тогда она старалась оставаться в своей комнате или выходить на улицу побродить немного в окрестностях. Но если в квартире никого не было, она убиралась, хотела навести красоту к тому времени, как папа проснется. Джентльменом быть важно. Они много говорили об этом за стеной. Открывать двери перед дамами. Быть вежливым. Быть пунктуальным. И все в таком духе.

А этот не особенно пунктуален.

Когда пробило семь часов, он не выдержала. Просто-напросто слишком холодно. Уши покраснели, пальцы почти не шевелились. Она даже немного разозлилась. Зачем он написал, что хочет встретиться с ней тайно? А потом не пришел? Она ведь знала, что он в садоводстве. Она же видела его.

Чем больше она об этом думала, тем больше злилась. Почему она должна тут сидеть и мерзнуть? С какой стати?

Она встала с пенька, на котором сидела, и решительно направилась через лес. Стояла кромешная тьма, даже страшновато, но вскоре она увидела свет из домов впереди, и ей стало намного лучше.

Она пойдет к нему и скажет все, что думает, вот что.