Ли Чайлд - Джек Ричер, или В розыске

Из чего следовало, что все буквы были из первой половины алфавита. Возможно, но очень маловероятно.

К тому же любитель, который не знал азбуки Морзе, мог сам понять недостатки, которые учел Сэмюэл Морзе. В особенности любитель, который по какой-то причине напряжен, встревожен и обладает ограниченным временем для контакта. Такой любитель мог импровизировать и придумать упрощенную схему.

Прямой и обратный ход.

Вперед и назад.

Может быть, наклон головы влево означал, что считать нужно от буквы А, потому что люди западного мира читают слева направо, тогда кивок направо означал, что считать нужно от буквы Z.

Может быть.

Весьма возможно.

Вправо тринадцать, влево два, вправо три, вправо один, влево девять.

N-B-X-Z-I.

Маловато смысла. NB могло быть стандартным сокращением от латинского nota bene, что значило заметь хорошо , иными словами будь внимателен , но что такое XZI?

Чепуха какая-то.

Ричер посмотрел в зеркало.

Дельфуэнсо смотрела на него; она очень хотела, чтобы он понял.

В зеркало.

Ее образ был перевернутым.

Возможно, она это предвидела. И тогда лево и право следовало поменять местами.

Вперед тринадцать, назад два, вперед три, вперед один, назад девять.

M-Y-C-A-R

Моя машина.

Ричер посмотрел в зеркало и произнес одним губами:

— Это ваша машина?

Дельфуэнсо кивнула, нервно, отчаянно и радостно. Она была очень довольна.

Соренсон отступила на шаг, повернулась и подняла взгляд.

— Сначала они поехали на юг, потом вернулись по дороге и направились на север, — сказала она. — Почему?

— Они оттуда приехали, — ответил Гудмен. — Может быть, не знали, как еще вернуться на шоссе.

— Чепуха. Они посмотрели на север, увидели старый бар и акр гравия и сразу поняли, что смогут уехать в том направлении.

— Может быть, они решили заправиться на другой бензоколонке.

— Но зачем? Здесь рядом есть бензоколонка, ее видно отсюда. Или вы полагаете, что их беспокоили цены?

— Может быть, они заметили камеры.

— Если на одной есть камеры, они могут быть и на другой. Тут не может быть никаких сомнений.

— Да и цена здесь всегда одинаковая.

— Так зачем же они возвращались на юг?

— Значит, на то была другая причина, — сказал Гудмен.

Соренсон решительно и быстро зашагала на юг по замерзшему гравию, мимо закрытого кафе, мимо заднего входа в безымянный бар, грязного мотеля и освещенного ночного магазина.

Тут она остановилась.

Впереди находился широкий пустырь, еще два бара — и больше ничего, вплоть до второй бензоколонки.

— Давайте будем считать, что они не хотели выпить или поесть. И что их не интересовал номер в мотеле. А если бы им нужен был бензин, то они воспользовались бы ближайшей бензоколонкой. Так зачем они направились сюда?

— Ночной магазин, — сказал Гудмен. — Им было что-то нужно.

Они быстро зашагали к магазину и вошли внутрь. Здесь горел яркий свет; пахло несвежим кофе, едой, подогретой в микроволновой печи, и средством для чистки полов. Скучающий продавец за кассой даже головы не поднял. Соренсон посмотрела на потолок. Камер не было.

Полки были забиты готовой кулинарной продукцией, консервами, хлебом и печеньем, туалетными принадлежностями, контейнерами с машинным маслом и антифризом, держателями для чашек, самоуничтожающимися пепельницами и складными лопатами для снега. Здесь же имелись резиновые галоши для влажной погоды, гетры, белое нижнее белье по доллару за штуку, дешевые футболки, рубашки из хлопка, парусиновые рабочие брюки.

Соренсон внимательно посмотрела на отдел одежды и решительно направилась к кассе, держа наготове документы. Продавец поднял голову.

— Чем я могу вам помочь? — спросил он.

— Здесь кто-нибудь был после двенадцати двадцати и до двенадцати тридцати?

— Я, — ответил продавец.

— А покупатели?

— Ну, может быть, один.

— Кто?

— Высокий худой тип в рубашке и галстуке.

— Без пальто?

— Мне показалось, что он выскочил из машины. Не успел замерзнуть. Здесь никто не станет гулять. Место совсем безлюдное.

— Вы видели машину?

Продавец покачал головой.

— Наверное, этот тип припарковался за углом. Во всяком случае, так я подумал.

— Что он купил? — спросила Соренсон.

Продавец вытащил ленту из кассового аппарата и принялся водить по ней пальцем, проверяя время. Наконец он нашел то, что искал.

— Шесть предметов, — сказал он. — Ну, тут всё — налог, сумма, сдача.

— Он расплатился наличными?

— Должно быть, если здесь указана сдача.

— Вы не помните?

— Я не обратил внимания. Это не та работа, о которой можно мечтать, леди.

— Что он купил?

— Три одинаковых предмета, потом еще три одинаковых.

— Какие предметы? Все происходило сегодня ночью. Речь не идет о древней истории. Тут не нужна долговременная память.

— Вода, — сказал продавец. — Это я помню. Три бутылки из холодильника.

— И?

Парень снова посмотрел на ленту.

— И еще три предмета, все по одной цене.

— Что именно?

— Я не помню.

— Ты сегодня курнул? — спросила Соренсон.

Парень напрягся.

— Что курнул?

— Возможно, это вопрос для шерифа Гудмена. Вы готовы произвести обыск?

Парень молчал. Он тряс рукой — вверх и вниз, — надеясь, что сейчас его посетит озарение и он щелкнет пальцами. Он изо всех сил пытался вспомнить. Наконец на его губах появилась улыбка.

— Рубашки, — сказал парень. — Три голубых рубашки из хлопка. Трех разных размеров.

Соренсон и Гудмен вышли из магазина и вернулись на стоянку.

— Карен Дельфуэнсо стала их заложницей и маскировкой — поэтому она не могла оставаться в вызывающей блузке. Она бы сразу привлекла внимание. Они понимали, что дороги могут быть заблокированы. Поэтому они заставили ее переодеться.

— И переоделись сами, — сказал Гудмен. — Три человека, три рубашки.

Соренсон кивнула.

— Пятна крови, — сказала она. — Свидетель сказал, что по крайней мере на одном из пиджаков он заметил влажные пятна.

— Мы совершили ошибки, — сказал Гудмен. — Мы оба. Я сказал, чтобы искали двух мужчин в темных костюмах. Вы сказали, что нужно искать двух любых мужчин. А их было трое — двое мужчин и женщина, все трое в голубых рубашках из хлопка.

Соренсон ничего не ответила. Тут почти сразу зазвонил ее сотовый телефон, и полицейский из Айовы доложил, что они просмотрели свои видеозаписи и обнаружили машину Карен Дельфуэнсо. Он проехала мимо их поста час назад. Машина не привлекла внимания. Потому что в ней находились четыре человека.

Соренсон отвернулась от Гудмена и переложила телефон в другую руку.

— Четыре человека ? — спросила она.

— Картинка не слишком качественная, но можно разглядеть всех. Двое сидели впереди, двое сзади, — сказал полицейский капитан из Айовы. — И мой сержант хорошо запомнил водителя.