Марина Серова - Страсти оперной дивы

Впрочем, не нужно было быть музыкальным продюсером, чтобы догадаться, что после вчерашнего ужина он не зазвучит никак. Сипловато-хрипловатое постанывание, которое после коньячка выдавала Изольда, сразу напомнило мне об образном сравнении Чаркина с воем на луну.

Но фермерский завтрак пошел на пользу, и часам к двенадцати даже я, непрофессионал в этом деле, с уверенностью могла констатировать, что песенные отрывки, которые пыталась репетировать Изольда, она именно пропевает, а не воет и не мычит.

Впрочем, хрен редьки не слаще, и я, как-то не успевшая морально подготовиться к еще одной репетиции, только нечеловеческим усилием воли удерживала себя от непреодолимого желания наглухо заткнуть уши.

– Пойду посмотрю, что там в коридоре, – наконец не выдержала я.

– Да, да, Женечка, конечно… – рассеянно ответила Изольда, снова набрав дыхание для очередной вокальной фразы.

В коридоре было не так слышно, и я могла немного отдохнуть от пыток высоким искусством.

– Что, телохранитель, уши вянут? – как-то без энтузиазма ухмыльнулся выползший на белый свет, по-видимому, только что проснувшийся Миша и, шаркая ногами, поплелся вниз по лестнице.

В отличие от наших прошлых встреч он был совсем не агрессивен, не пытался острить и являл собой воплощенную тишину и смирение. Наверное, борьба с похмельем отняла последние силы.

«Хм… а не он ли прислал цветочки?» – как-то невзначай подумалось мне, и я взяла эту мысль на заметку.

Утомительные распевки закончились только к трем часам, когда уже нужно было собираться в театр. Концерт начинался в пять, и хотя перед Изольдой выступала еще какая-то группа для разогрева, выезжали все равно заранее, чтобы не спеша подготовиться да и не нарваться снова на любвеобильных фанатов.

Изольда, до сих пор производившая на меня впечатление женщины самоуверенной и своенравной, сейчас по-настоящему волновалась, и, сидя рядом с ней в лимузине и слушая, как, пытаясь купировать это волнение, она перекидывается короткими фразами ни о чем с Земелиным, я даже сочувствовала ей.

Приехав в театр, она засела в гримерке, никого не подпуская к себе, кроме Аллы и Наташи, и даже мне большую часть времени пришлось провести в коридоре, любуясь на закрытую дверь.

Наконец объявили ее выступление, зал зааплодировал, и, заняв позицию в боковой кулисе, я могла наблюдать, как решительно двинулась она на сцену и как нервно подрагивают ее пальцы.

Но с первыми звуками вступления волнение куда-то ушло, Изольда уверенно сняла со стойки микрофон, и все – и зрители, и местные ее коллеги, в бесчисленном множестве попрятавшиеся за кулисами, – услышали тот самый чарующий, бархатный голос, который уже звучал здесь вчера на репетиции.

Концерт прошел на ура. Каждая песня заканчивалась бешеной овацией, Изольду бесконечно вызывали на «бис», и бедная тетя Мила, которую очень хорошо видела я со своей позиции, снова не могла пробиться сквозь толпу обожателей, чтобы подарить цветы.

– Наконец-то! Наконец-то наша Изя получила свою долю счастья! – привычно иронизировал Миша, невесть откуда появившийся за кулисами. – А то замучили ее, бедную… нападениями.

При этих словах он весьма двусмысленно скосил взгляд в мою сторону, и циничная ухмылка, блуждавшая в этот момент на его физиономии, заставила сильно сомневаться в искренности этого сочувствия.

Выступление закончилось в одиннадцатом часу вечера, но не закончились восхищенные поздравления, и Изольду, неубедительно пытавшуюся отговориться усталостью, дружно и настойчиво приглашали отметить этот успех уже восхищенные коллеги, сменившие восхищенных зрителей.

В помещении буфета, в какой-то потайной комнате, не заметной для постороннего наблюдателя, уже были расставлены столы, и Изольда, со всех сторон окруженная толпой, из которой неслись комплименты, волей-неволей следовала общему потоку, постепенно продвигаясь в направлении подготовленного фуршета.

Понимая, что в такой обстановке навряд ли кто-то решится осуществить диверсию, я немного расслабилась и, предоставив клиентку заботам обожателей, скромно наблюдала со стороны, следя за обстановкой в целом.

Думая, что остаюсь незамеченной и в этой многоликой и многолюдной толпе, целиком сосредоточенной на героине сегодняшнего дня, никто не обращает на меня внимания, я вспоминала подозрительное поведение Миши и раздумывала, чем еще это может грозить. Но через некоторое время, повинуясь какому-то подсознательному импульсу, я бросила взгляд в сторону и увидела, что на меня очень пытливо и, по-видимому, давно смотрит довольно симпатичный высокий парень.

Заметив, что я наконец-то обратила на него внимание, он подошел ближе.

– Добрый вечер, – приветливо улыбнулся он. – Меня зовут Валерий. А вы, наверное, Евгения? Телохранитель Изольды, правильно?

– Ну, как-то так, – осторожно ответила я.

– У нас уже ходят о вас легенды.

– В самом деле? А вы… работаете здесь? – в свою очередь поинтересовалась я. – Тоже поете?

– Ну да. Это ведь оперный театр. Здесь все поют.

Валерий оказался довольно интересным и остроумным собеседником да и вообще произвел на меня весьма положительное впечатление, и, думая о том, что забавно будет для разнообразия закрутить интрижку с оперным певцом, как ни странно, молодым и симпатичным (почему-то слова «оперный певец» всегда вызывали у меня ассоциацию с толстым пожилым дяденькой), я беспечно болтала, признаюсь, легкомысленно позабыв о своих профессиональных обязанностях.

Валерий предложил мне экскурсию по театру, но поскольку до такой степени забыть о долге я не могла, покидать банкетный зал, где за спинами поздравляющих совсем затерялась Изольда, отказалась наотрез. В итоге мы просто уединились за небольшим столиком, стоявшим несколько в стороне от остальных, и, с интересом слушая рассказ Валерия о разных необычных и забавных случаях театральной жизни, я не спеша прихлебывала кофе, уверенная, что нисколько не потеряла, не попав на экскурсию.

Разговор шел хорошо, но закончился как-то странно. Я все ждала, что мне вот-вот предложат продолжить знакомство где-нибудь в более интимной обстановке или хотя бы пригласят в кафе, но Валерий, проговорив около часа, неожиданно замахал рукой кому-то в толпе празднующих и, извинившись, встал из-за столика и больше не вернулся.

«Прикольные они, эти… певцы, – не зная, как расценивать такое поведение, думала я. – Ему что, просто пообщаться было не с кем?»

Между тем в ресторанном зале раздалось очередное многоголосое «Браво!», и, отыскав глазами Изольду, я снова сосредоточилась на внимательном наблюдении за обстановкой.

Поздравительный банкет закончился около часа ночи, и извинить такое легкомысленное поведение знаменитой певицы снова могло только то, что завтрашний концерт тоже начинался вечером и у нее было время прийти в себя после новых внушительных доз алкогольных напитков.