Марина Крамер - Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров

— Это все?

— Пока все. Сказал, что охрана свободна до утра, но я попросил Вадима незаметно посмотреть, куда и с кем наш кандидат собрался.

— Это хорошо. Только сразу позвони, как что-то узнаешь, ладно?

— Разумеется.

Нажав кнопку сброса звонка, Марина еще минуту полежала на спине, постукивая трубкой по ключице и о чем-то думая. Женька, лежа рядом, боялся даже дышать — понимал, что жена что-то прикидывает в уме и мешать ей не нужно.

— У меня какое-то странное чувство, — сказала она наконец, убирая телефон на тумбочку, — как будто я знаю, с кем будет встречаться Димка. Знаю, но пока не могу поверить.

— Думаешь, Ветка?

Коваль перевернулась на живот и уперлась подбородком в грудь мужа:

— Ну, видишь, ты тоже об этом думаешь.

Хохол погладил ее по волосам, провел пальцами по щеке и подбородку, обрисовывая контур лица:

— Ты мне так и не сказала, как вы с ним встретились.

— Сказала бы, но ты разозлишься, — улыбнулась Марина, водя ногтем по коже на его груди.

— У вас это семейное, что ли? Как чего увидели — сразу в койку тянуть?

— Прекрати! — Она легла сверху и поцеловала его в губы. — Я соскучилась.

— Ну, понятно! — оглушительно захохотал Женька, придерживая ее обеими руками за талию. — Как чуть жареным запахло, ты сразу соскучилась! Врезать бы тебе, да духу мне не хватает…

Он аккуратно перевернулся, подминая ее под себя, жарко задышал в шею, чуть сжал зубами мочку уха. Марина услышала, как бешено колотится его сердце, и спросила:

— Ты нормально себя чувствуешь? Еще и пил при таких делах…

— Да при каких? Подумаешь, кольнуло. Я не мужик, что ли?

— Жень, мне без тебя не выжить, — тихо сказала она, прижав его голову к своему плечу.

— А тебе и не придется.

— Я знаю, родной, но ты все же побереги себя, а?

Вместо ответа он сжал ее тонкие запястья, заводя руки за голову, и впился губами в шею.

— Ну, так что там Мирза? — спросила Марина, завернувшись в махровое полотенце. На обнаженных плечах поблескивали капли, мокрые волосы висели прядями, и с них тоже капала вода.

Хохол лежал на спине, вытянувшись всем телом и закинув руки за голову, и на лице его блуждала счастливая улыбка человека, в жизни которого все удалось.

— Мирза-то? — переспросил он. — Мирза как и раньше — свой в доску. А вот с Мазуром вышла странная история… — и Женька наскоро пересказал Марине все, что услышал от Мирзы.

Коваль, поджав под себя ногу, внимательно выслушала и вдруг спросила:

— Ты тоже думаешь, что это Гришка?

— А кто? Сама вспомни — твоя бригада была самая большая, у Беса не было даже трети от нашего. Соответственно, к кому он сунулся? Правильно — к тем, кто был под тобой. Напел им, что Ворон — сука продажная. Но вот Мазур не повелся — и где он теперь? Боксер работает с Мирзой, их голой рукой не ухватишь, и Гришка их не тронул. Зато подцепил на чем-то Каспера. Не исключено, что еще и пугнул историей с Мазуром. Мирза божится, что Каспер продался, не знаю, правда, откуда у него такая уверенность.

Марина дотянулась до сигаретной пачки, закурила и сказала:

— Мне кажется, что Мирза прав. Ворон не взял бы в дом кого-то левого, а с рекомендацией от Каспера он и Леона слушать не стал. Ты вспомни, Каспер со своими всегда помогал вороновским в разборках, я ж сама его и отправляла. Следовательно, ему Ворон доверял больше, чем остальным.

— Ну, за то и поплатился.

— И надо быстро найти всех, кого рекомендовал Мишке Каспер, пока ему действительно прямо в доме горло не перехватили.

— Позвонить Леону? — спросил муж, протягивая руку к телефону, но Марина покачала головой:

— Не надо. Он сам позвонит, тогда и скажем.

Хохол протянул руку и взял у нее из пальцев сигарету, докурил и не глядя ткнул в пепельницу, стоявшую возле подушки:

— Иди ко мне. Все дела, дела… надоело.

Она легла к нему под бок и пробормотала:

— Я тут в соседней комнате гитару видела, между прочим…

— Это намек? — рассмеялся Женька, прижимая ее к себе.

— Ты давно не пел мне.

Хохол с притворным вздохом встал и вышел из спальни. Вернувшись с гитарой, он сел на кровать, подсунув под спину подушку, подстроил инструмент под свою руку и попробовал пару аккордов. Марина закрыла глаза и приготовилась слушать, но мелодия, которую наигрывал Женька, не была ей знакома.

— Возьми мое сердце, возьми мою душу, — запел он своим низким голосом, вызывавшим у Марины сладкую дрожь во всем теле, — я так одинок в этот час, что хочу умереть… [1] Песня группы «Ария» «Возьми мое сердце».

— Откуда это? — не открывая глаз, спросила Коваль, и Женька, оборвав песню на полуслове, сказал:

— У Мышки в плеере как-то услышал.

— Ну, она любит всякий депрессняк. Совсем в Москве этой головой поехала. Убегать ей надо.

— Доработает — уедет, ты же ее знаешь. А песня хорошая.

— Не спорю. Просто не люблю, когда Машка такое гоняет по сто раз, у меня сердце разрывается.

— Да брось ты. Марья крепкая, не смотри, что мелкая.

— Ага, про нее подруга московская так говорит — «Маня сильная, только легкая». Спой еще. Только, ради бога, другое что, а то пойду и повешусь, честное слово.

Хохол сменил репертуар, и Марина неожиданно услышала песню, которую он прежде никогда не пел. Вслушиваясь в слова, она поняла вдруг, что это снова работа Жоры — старого приятеля Женьки, довольно известного исполнителя шансона:

Слушая песню и проникаясь смыслом ее слов, Марина незаметно для себя задремала, свернувшись в клубок, как кошка. Увидев это, Женька оборвал музыку, отложил гитару и, укрыв жену одеялом, прихватил оба телефона и ушел из спальни, чтобы не тревожить сна Марины звонками.

Приняв душ, он натянул серые тренировочные брюки и уселся за стол в кухне, включив чайник и насыпав в кружку побольше заварки. Леон не звонил, время близилось к восьми, скоро начнет темнеть. Женька дотянулся до оконной рамы и распахнул ее. В кухню ворвался запах города — бензин, аромат цветущих под окном кустарников, трава, что-то еще знакомое, но совсем забытое за годы жизни в Англии. Втянув носом воздух, Хохол вдруг с удивлением понял — жареная картошка. Именно этот запах доносился с улицы, видимо, у кого-то из соседей тоже было открыто кухонное окно.