Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»

Неожиданный порыв ветра вспугнул птиц с насиженных мест. Проводив стаю взглядом, Лосневский спросил.

– Почему вы скрывали родственные связи с Бирюком.

– Не скрывали. Скорее не афишировали. Точнее, не трубили на каждом углу. Да и не было никаких связей. Не было отношений. Последний раз в неофициальной обстановке встречались, наверное, на похоронах тестя. Двадцать лет назад. Между женами нашими кошка пробежала, я никогда не стремился разобраться, кто там прав, а кто виноват.

Поначалу советовал супруге помириться с сестрой – ближе-то нет никого, но она ни в какую. Там обида большая… А с Севой встречались по службе, да на мероприятиях, приравненных к официальным. Вроде дней рождения начальства, на концертах по случаю дня милиции… Нам с ним до поры делить нечего было. Хотя ко мне, кажется, всегда холодно относился, настороженно. С опаской что ли…

Виталий заинтересовался.

– На то были причины?

Раздумывая, Максим Харитонович поиграл желваками.

– Как сказать… Думаю, нет. Но мы с ним по служебной лестнице до поры ноздря в ноздрю шли. Может, конкуренцию ощущал. А может, когда темные делишки мутить стал, боялся, что на чистую воду выведу. Южноморск – это ж большая деревня, а меня вроде как должность обязывала финансовые махинации пресекать… Не знаю. Это еще до его перевода в Москву. С другой стороны, он меня также ущипнуть мог, если б захотел. Мы ж все не без греха. Хотя, повторюсь, в моих делах преступного умысла не было и быть не могло. Но здесь уж как повернуть…

– А затем что изменилось?

– Многое! – Юшкевич злобно рубанул рукой по воздуху. – Должность начальника штаба ГУВД мне пророчили, в министерстве и представление уже лежало. Сева, конечно, это знал. Хитрее оказался, связями умело пользовался. И вернулся в Южноморск королем, чуть ли не сам себе хозяин. С ним даже Олег Федорович, – упомянул Максим Харитонович бывшего начальника ГУВД Южноморского края генерала Золотова, – лишний раз предпочитал не сталкиваться, понимая, что при первой же возможности Бирюк подсидит его. Так в итоге и вышло.

– Обида была? – прямо спросил Лосневский.

Выдерживая паузу, чтобы обдумать ответ, Юшкевич извлек из кармана мобильный телефон, глянул на время.

– Нет, пожалуй. Осадок остался от несправедливости. Мне ж в кадрах даже сказали, что все, готовься должность обмывать. А вышло вон как! Если б не обнадеживали, легче прошло бы. А так коллеги еще полгода потом с жалостью на меня смотрели. Некоторые подбадривали даже, советы разные давали, боялись, что скандал в управлении устрою…

Сева же повел себя, будто и не в курсе дел был. Назначение на широкую ногу в Доме Офицеров закатил. Я тогда еще заприметил, что не по карману полковнику такие мероприятия устраивать. У меня мозг так устроен: все просчитываю и в деньги перевожу.

Профессиональная привычка.

– Бирюку высказали подозрения?

Максим Харитонович качнулся в сторону от Виталия, как от чумного.

– Нет, конечно! Да и к чему? Что изменилось бы? Сам понимаю: чтобы работать нормально, надо лояльность продемонстрировать, с высшим руководством водки попить.

Севе здесь нет и не было равных.

– А дальше как работа складывалась?

Пожав плечами, Юшкевич продолжил:

– Нормально. Я человек старой закалки, меня учили в любой ситуации субординацию соблюдать. Так что, раз дали такого начальника, согласен или нет, а чирикать надо, как положено. К тому же, пока Золотов главк возглавлял, откровенного беспредела не отмечалось. А вот когда Олега Федоровича на заслуженный отдых ушли, тогда-то все и завертелось…

Следователь Лосневский кивнул головой. События, освещенные в статье Алены Соболевой и посвященные злоупотреблениям в системе ГУ МВД Южноморска, стоившие должности генералу Бирюку, были теперь хорошо известны.

– Почему вы именно сейчас решились дать информацию на Всеволода Матвеевича?

– Ты про «Губернский колокол»? – уточнил Юшкевич.

Лосневский кивнул.

– Так вышло. Практически случайно. Как-то вечером позвонил Ринат Салехов, главред «Колокола» – мы с ним уже лет десять хорошие знакомые – сказал, что в газете стартует новый проект – журналистские расследования. Попросил не отказывать во встрече его молодой, подающей надежды журналистке. Я согласился. Остальное – ее наработки, ее вопросы. Если думаете, что я удачно воспользовался моментом, чтобы свести счеты, то ошибаетесь.

– То есть инициатива целиком исходила от Алены Соболевой?

– Абсолютно! – согласился Максим Харитонович. – Она хорошо подготовилась к интервью, обладала неплохой базой. Ей нужны были ответы на вполне конкретные вопросы, и я их дал. А форма подачи материала в газете – только детали.

– Понятно… – Виталий задумался. – А скажите… вы же, так или иначе, по службе сталкивались со злоупотреблениями генерала Бирюка… Реагировали как-то или старались не выносить сор из избы?

Откинувшись на спинку скамьи и закинув ногу на ногу, Юшкевич иронично спросил:

– И какого ответа ты от меня ждешь?.. Сначала молчал. Долго терпел. Но когда Сева совсем совесть потерял, терпелка моя закончилась. Я ему неудобен стал, костью в горле.

Мой отдел ему на пятки наступал, бабки мешал зарабатывать. Там такие финансовые аферы, – Юшкевич закатил глаза, – закачаешься. Мириться с его действиями значило покрывать тяжкие преступления. Для моей системы координат – поступок недопустимый.

Надо было либо бороться, либо уходить.

– И вы приняли решение бороться, – догадался Лосневский.

– Именно. Хотя силы были изначально неравными. На стороне Севы – контакты в министерстве, налаженные связи в крае, контроль над всей правоохранительной системой.

А у меня – только правда и ничего кроме правды.

– Да, не лучшая расстановка фигур на доске.

По достоинству оценив намек на шахматы, Максим Харитонович ухмыльнулся.

– Поначалу я даже представить не мог истинных масштабов созданной Бирюком структуры. Просто возбуждались по разным эпизодам, связанным с мошенничеством, рейдерством и прочим. Затем стали прослеживаться связи между фигурантами. Всеволод Матвеевич сначала намеками пространными ограничивался, позже стал открытым текстом говорить, чего делать не следует. А я его так же открытым текстом посылал… к УПК.

Пытался подключить знакомых из собственной безопасности, но те только руками разводили: мол, извини, сделать ничего не можем, административные барьеры. Хорошо хоть, в известность поставили, когда по их линии на меня наезд готовился, санкционированный сверху.

– То есть, законными методами справедливости добиться не удалось?

– Не-а, – прозвучало без доли сожаления. – Результат изначально был предопределен.