Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»

Стоило только повернуть ключ в замке – это и спасло Соболеву впоследствии – как услышала за спиной шаги. Испугалась чуть позже, а сначала увидела, как из мглы выплыло белое круглое лицо с узкими щелками глаз.

– Привет, малышка!

Рядом успела заметить еще два силуэта. Волчий оскал, жесткий пронизывающий взгляд, гориллоподобные фигуры.

Сухо щелкнуло лезвие выкидного ножа.

– Ща мы тебя так раскрасим, что даже на вокзале ни один бомж не позарится…

Стоявший ближе схватил Соболеву за запястье, взял за талию и прижал к себе. В нос ударил запах лука, дешевого табака и больных зубов.

Закричав, она получила мощный тычок в скулу. Стараясь вырваться, уже не обращала внимания ни на что. Крутилась, извивалась, размахивая руками и ногами, царапала и кусала. Когда в определенный момент хватка нападающего на секунду ослабла, собрав волю в кулак, Алена ткнула нападавшего пальцами в глаза – не до церемоний уже, ногой саданула в пах и – бежать.

Вырвалась!

Здоровяк взревел то ли от боли, то ли от негодования. То ли и от того, и от другого.

На счастье дверь была уже открыта, так что щель в квартиру послужила единственным спасением. Оставив клок волос и кусок материи от платья в руках нападавших, она успела защелкнуть замок прямо перед их носом. Вдогонку понеслись ругательства, последовали удары в дверь.

В состоянии аффекта еще умудрилась выдвинуть поперек прохода тяжеленную тумбу, забаррикадировав вход, прислушиваясь к происходящему в подъезде.

Через минуту все стихло, а Алена, сжавшись на полу в комок, продолжала тревожно слушать ночь. Опасность может подкрасться откуда угодно. Возможно, это паранойя, но даже в квартире за закрытой дверью она не чувствовала себя в безопасности.

Южноморск был словно большая деревня, любая информация разносится из уст в уста со скоростью света. Любая, кроме той, которая способна вскрыть всю порочность государственного управления на местах. Спайка криминала и власти – тема, закрытая для общества. Табу. На ум Алене приходили три обезьяны, расположенные над входом в знаменитое синтоистское святилище Тосегу в японском городе Никко: «мидзару, кикадзару, ивадзару». Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю.

В оригинале эти обезьянки, часто встречающиеся в японской и китайской культуре, символизируют отречение от зла: если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нем, то я защищен от него. Только в реальности не слышать и не видеть зла еще не значит не сталкиваться с ним. Отречение в данном случае – не синоним защищенности, а лишь нелепая попытка спрятаться.

Мысль подготовить обзорный материал о советнике губернатора, о его непримиримой борьбе с криминалом буквально витала в воздухе, и Соболева с удовольствием ее подхватила, намереваясь с помощью Штурмина вытащить всю подноготную Налима и его приспешников на всеобщее обозрение. Вызвать скандал. Тогда преступники будут вынуждены разбираться с правоохранительными органами, а не с журналистами. Подставив под удар Роберта Моисеева, и она, и Ринат окажутся в безопасности.

Борис Андреевич назначил ей встречу в «Гималаях», на площади Генерала Белова, 4.

Чистенькое, уютное заведение общепита являло собой еще один образчик провинциальной жизни. Днем утоляло голод рабочего класса и офисных клерков, выполняя функцию столовой, а вечером переквалифицировалось в ночной клуб. Вывеска на фасаде старого здания так и говорила: «Столовая. Бар-ресторан». И соответствующее время работы.

Из обслуживающего персонала – охранник на входе и дородная женщина на раздаче, умело размазывающая картофельное пюре с гуляшом по тарелке. Как в советских фильмах!

Предложение рассказать о его работе читателям не вызвало восторга у советника.

– Нет! Я человек непубличный. И работа моя все больше следственная, чужие глаза и уши здесь скорее во вред, нежели на пользу.

Пришлось уговаривать.

Со свойственной ей энергией и напором Соболева кинулась в атаку. Да как можно не понимать, что читатели нуждаются в человеке, на которого можно равняться! Народу необходим лидер, за которым не страшно идти! Горожанам нужен герой, который защитит их в трудную минуту! И если все это сочетается в чиновнике – еще лучше. Значит, администрация не зря ест свой хлеб, значит, не на словах, а на деле заботится о чаяниях простых граждан. Как можно противиться логике? Ведь все абсолютно ясно: чтобы электорат уважал власть, надо показать ее истинное ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ лицо. Нельзя же вечно находиться в тени. Свято место пусто не бывает: при отсутствии позитивных новостей информационный вакуум заполнит чернуха, власть компрометирующая.

– Как статья про генерала Бирюка, – без всякой иронии заметил Штурмин.

Алене нечего было ответить, кроме конструктивного: «Да»!

Борис Андреевич быстро оценил четкость высказанной позиции и ее положительные стороны. Тянуть с решением не стал:

– Алена Игоревна, давайте попробуем. Прямо с завтрашнего дня. Мой рабочий день начинается с семи утра… Но есть одно условие, – Штурмин был категоричен и не собирался обсуждать, – публикация только с моего согласия! После того, как я ознакомлюсь с текстом.

Соболева вздохнула: вот так прессе и наступают на горло, лишая ее независимости.

Что ж, пусть будет так. Договорились!

Чужая работа никому не видна. Рядовой обыватель и представить не может, что трудовые будни государственного чиновника столь насыщены и стремительны. Со стороны кажется, что и не делают они ничего кроме проедания средств налогоплательщиков и собирания откатов, сохраняя при этом задумчивый взгляд и выражение лица честного человека, радеющего о благе народа. В реальности все оказалось совсем не так.

От головокружительной гонки из ночи в ночь, Алена валилась с ног. От безумного объема полученной информации в голове собралась каша, которую надлежало систематизировать и разложить по полочкам, на что приходилось использовать каждую свободную минуту.

Штурмин поражал ее безудержным напором и энергией. Там, где он проходил неспешно – Соболева бежала. В моменты, когда ему приходилось поторапливаться – она летела. Ну, а если ему надо было спешить – Алена не успевала. И Борис Андреевич галантно сбавлял темп, делая поправку на нерасторопность юной журналистки, улыбаясь и подбадривая.

Пока передвигались от одного места встречи до другого, Борис Андреевич не отрывал от уха трубку мобильного телефона: слушал, спорил, согласовывал, объяснял собственную позицию, ругался и давал указания. В перерывах между звонками знакомился с документами, лежащими в пухлом портфеле, готовился к каждому диалогу.

Он всегда был в курсе, всегда в теме, всегда разбирался в вопросе до последней запятой. В любом деле для него не оставалось загадок.