Евгений Сухов - Смерть никогда не стареет

Я. Если не больше…

БАВЫКИН (согласно). Да. Если не сорок минут или даже пятьдесят. На этом и строил свой расчет Геннадий Павлович. Поскольку убийство, по заключению судмедэксперта, приехавшего с оперативной группой, произошло в районе с половины первого до часу дня.

Я. Что-то уж больно большая точность…

БАВЫКИН. Так труп Чекулаевой еще не успел остыть. Не имелось трупных пятен и окоченения. К тому же бригада приехала очень быстро. Поэтому судмедэксперту удалось определить время смерти с расхождением всего в полчаса.

Я. Я вас понял. Значит, по мнению Нехватова, Павлов просто не успел бы в оставшиеся полчаса дойти до дома, пройти в квартиру, взять молоток, ударить несколько раз по голове Чекулаеву, подвернувшуюся случайно ему под руку, вернуться домой и уснуть.

БАВЫКИН. Да. Вы правы. Базируясь на времени смерти – от половины первого до часу дня, – Нехватов произвел расчеты, и у него получилось, что Павлову просто не успеть было вернуться из Нескучного сада, найти молоток и убить женщину.

Я. И что, вы подали апелляцию?

БАВЫКИН. Подал. Геннадий Павлович настоял.

Я. Но ее отклонили.

БАВЫКИН. Вы правы. Апелляция была отклонена на основании того, что Павлов все же мог успеть дойти до дома и убить Чекулаеву в течение получаса, и решение суда осталось неизменным.

Я (в крайней задумчивости). Что ж, все возможно… Тогда, надо полагать, все произошло таким образом… (Размышляя вслух.) Павлов, напившись и еле волоча ноги, возвращается из Нескучного сада после выпивки с собутыльниками домой. Идет он на автомате, если вы понимаете, о чем речь.

БАВЫКИН. Понимаю, все-таки я адвокат… То есть, выдерживая скорость и направление, но ничего не соображая. Я правильно вас понимаю?

Я. Именно так, механически выдерживая нужное направление и скорость движения… И поскольку у него включился автомат, то идет он довольно быстро. И доходит до дома, когда еще нет часу дня. В таком состоянии его замечает убийца и решает, что вот он, настал наконец благоприятный момент, которого он так выжидал. Возможно, ждал долго… И поскольку Павлов в десять часов утра ругался с Чекулаевой, так почему бы ему в пьяном состоянии не прийти я ярость и не порешить его обидчицу, скажем, молотком? Все складывается резонно и вполне логично… Убийца дожидается, когда Павлов войдет в свою квартиру и там затихнет, выманивает каким-то образом Анну Чекулаеву на лестничную площадку и убивает ее несколькими ударами молотка по голове. Потом проходит в квартиру Павлова, обнаруживает его на диване вырубленным, стирает свои отпечатки пальцев с молотка и вкладывает его в руку Павлова. После чего аккуратно кладет окровавленный молоток на пол рядом с диваном, как будто он выпал из рук Павлова, вымазывает его шею и рубашку кровью Чекулаевой и уходит так же незаметно, как и вошел…

БАВЫКИН. Примерно то же самое говорил мне и Геннадий Павлович.

Я. Значит, мы идем в верном направлении. А вас ничего в этой нашей версии не настораживает?

БАВЫКИН. Нет. Все вроде логично.

Я. А меня настораживает. Смотрите: убийца замечает Павлова пьяным. А откуда он это видит? Сидит у подъезда на лавочке? Или смотрит из окна какой-нибудь квартиры?

БАВЫКИН (задумчиво и глядя мне в глаза). А ведь верно…

Я. Это еще не все. Убийца, видя Павлова в невменяемом состоянии, решает, что вот он, момент, которого он дожидался. А где убийца ждал такого момента? Причем ждал не раз и не два? Сидя на лавочке у подъезда? Наблюдая из окна квартиры? Настоящий убийца Анны Чекулаевой, несомненно, находится где-то рядом…

БАВЫКИН. Значит, убийца проживает в том самом доме, где живут, ну, жили Павлов и Чекулае…

Я (перебив адвоката). Убийца прекрасно знал, что в десять часов утра Павлов ругался с Анной Чекулаевой на своей лестничной площадке. А откуда он это знал? В данном случае убийца уже не мог сидеть на лавочке во дворе. Поскольку вряд ли услышал бы оттуда перебранку, происходившую между Павловым и Чекулаевой. Не-ет… Убийца, раз он находился в курсе скандала Павлова с Чекулаевой, должен был находиться непременно внутри дома, причем в том самом подъезде, где, как вы правильно заметили, проживали Анна Чекулаева и Александр Павлов. И он же, в смысле убийца, вызвал Анну Чекулаеву на лестничную площадку, потому что был знаком с ней…

БАВЫКИН. А вот это необязательно…

Я. Что необязательно?

БАВЫКИН. То, что убийца был знаком с Чекулаевой. И посторонний человек может вызвать хозяина квартиры на лестничную площадку. Был бы правильный предлог для этого…

Я. Пожалуй, вы правы. Тогда так: убийца, возможно, знал Анну Чекулаеву. И вызвал ее под каким-то благовидным предлогом на лестничную площадку, где и убил ударами молотка.

БАВЫКИН (после недолгого молчания и немного растерянно). Ну вы же не думаете, что Чекулаеву убила старушка Дробышева?

Я. Не думаю. Силенок у нее маловато, чтобы пробить молотком голову крепкой женщине. Перебранку Чекулаевой с Павловым не одна она слышала.

БАВЫКИН. Но там нет больше соседей. На площадке всего три квартиры: Чекулаевых, старушки Дробышевой и Павлова.

Я (несколько раздумчиво, это производит хорошее впечатление на зрителя). Ну есть еще соседи сверху. Или соседи снизу. Или это… (После недолгого молчания.) Скажите, Самсон Яковлевич, а версия о причастности мужа к убийству Анны Чекулаевой что, совсем не рассматривалась тогда следствием?

Повисло довольно долгое молчание. Наконец Самсон Яковлевич медленно промолвил:

– Нет. Все же улики были против Павлова.

– Ясно, – произнес я.

Теперь я точно знаю, как буду разговаривать с Чекулаевым. Я буду не просто блефовать и провоцировать его на невоздержанность в словах. Я буду на него давить… Ну это, конечно, если он станет со мной говорить. И мне надо сделать так, чтобы говорить со мной он бы стал…

– Что вас еще может интересовать? – прервал мои размышления Самсон Яковлевич.

– Значит, когда отклонили апелляцию, Геннадий Павлович опять не отступил? – спросил я.

– Он не сдался, – ответил Бавыкин, – и продолжал свое расследование. Терпеливо, целенаправленно. У Геннадия Павловича было завидное упорство. И огромная сила воли.

– Это точно, – согласился я. – А скажите, когда вы последний раз с ним виделись?

– Ну где-то месяца полтора назад, – не очень твердо ответил Самсон Яковлевич.

– А когда разговаривали по телефону? – снова спросил я.

– За день перед его… убийством, – сказал адвокат.

– И о чем вы говорили? – поинтересовался я.

– Геннадий Павлович сказал мне, что привезет документы, доказывающие невиновность Павлова, – несколько обескураженно протянул Самсон Яковлевич. – И что теперь мы непременно обжалуем решение суда, поскольку у него на руках уже неопровержимые доказательства непричастности Павлова к убийству. Я тогда еще сказал ему, что аргументы должны быть железные. Иначе у нас снова ничего не получится. Он заверил меня, что я могу не сомневаться, а на следующий день его убили.