Марина Серова - Круто закручено

После моей похвалы она потупилась, явно гордясь успехом, и сказала:

— Я и собиралась, когда еще в школе училась, а потом не до того было.

Далее мы тоже действовали по намеченному плану. Прежде всего мы сняли с поверженного киллера пиджак. Как я и думала, у левой подмышки крепилась кобура с пистолетом. Кобуру эту мы быстренько отстегнули и отложили в сторону. Потом я защелкнула на его руках наручники, которые принесла из дома. Но и на этом мы не остановились. Сейчас ведь некоторые умельцы очень эффективно работают ногами. Надо было в целях соблюдения техники безопасности лишить нашего подопечного и такой возможности. Мы вначале вынули все из его карманов, а потом аккуратно спеленали крепкой бельевой веревкой, которую я также принесла из дома. Вот теперь он у нас был как куколка бабочки. Ему было даже лучше, чем куколке: та ведь совершенно неподвижна, а он мог немного шевелиться, смотреть и разговаривать. Вот только вреда никакого он теперь никому причинить не мог.

Как люди сострадательные мы не стали держать незадачливого киллера на полу в коридоре, а перетащили в комнату и даже водрузили на диван. И только теперь смогли его хорошенько рассмотреть. Убийца оказался человеком некрупным. Ему было явно около тридцати, но это если внимательно присмотреться, а так — мальчишка мальчишкой. Ростом не выше ста семидесяти и сложением далеко не богатырь. Белобрысенький, с веснушечками, выглядел он очень простенько и совершенно безобидно. И одет скромненько. Серенький неброский летний костюмчик, темная рубашка, кроссовки… Такого встретишь на улице и внимания не обратишь, не запомнишь. А уж о том, что он киллер, вообще никто не подумает.

В правом кармане брюк лежал у этого голубка глушитель для пистолета, в левом — запасная обойма. А во внутреннем кармане пиджака деньги. Мы пересчитали — ровно тысяча долларов, стодолларовыми купюрами.

— Вот собака, — обругала его Галина. — И здесь надуть хотел. Обещал ведь две тысячи. Ладно, с паршивой овцы хоть шерсти клок. — Она собрала доллары в аккуратную стопку и положила в карман.

— Подожди, ты это куда их? — попыталась я остановить ее.

— Он их мне принес, вот я их и забираю, — отрезала она.

— Нет, Галя, это его деньги. И брать их нельзя.

— Как же это его?! Он мне деньги за тетрадь принес. Муж эту тетрадь мне оставил, так что имею я полное право их забрать. А ему они все равно уже не нужны.

— Эта тысяча не для оплаты тетради, — стала я объяснять, — это ему аванс за работу выдали. Маловато, конечно, но кто их знает, какие у них там расчеты. Самое большое, так он показал бы тебе эти доллары, но только издали, чтобы ты быстрей тетрадь доставала. Пойми, он ведь сюда не столько с деньгами пришел, сколько с пистолетом. В живых он тебя оставить не мог. За ним два трупа, а ты его знаешь в лицо. Таких свидетелей оставлять не принято. Ну да теперь все позади… А деньги эти — вещественное доказательство. За эту тысячу долларов его наняли убить тебя. Так что положи-ка их, милочка, обратно на стол.

Не хотелось ей отдавать деньги, ведь уже в кармане были, считай, свои, но пришлось. Так что вынула из кармана и положила на стол.

А еще мы нашли у него удостоверение личности, выданное Степану Анатольевичу Ханжину, начальнику службы безопасности научно-производственной фирмы «Менделеев». И подписал это удостоверение собственноручно генеральный директор фирмы Сивопляс. Вот так, теперь все и сошлось. И два убийства, и тетрадь в красной обложке, и фирма «Менделеев», и ее генеральный директор Сивопляс.

А потом Ханжин пришел в себя и застонал:

— Больно…

— Глаза, что ли? — поинтересовалась я.

— Глаза… Чем это ты меня, холера?

— Ничего особенного, — успокоила я клиента. — Обычная водка-перцовка. А водка, как известно, повредить русскому человеку не может. Поболит и перестанет. Галя, ты клиенту глаза водичкой протерла бы. Глядишь, ему сразу полегчает.

— А ну его, — отмахнулась Галя. — Пусть помучается, ему полезно.

— Ты сделай это в порядке гуманитарной помощи. Страдающим помогать надо. Соверши гуманный акт.

Не хотелось Гале совершать гуманный акт, но меня она послушалась. Как-никак я ведь ей жизнь спасла. А Ханжину после того, как Галя за ним поухаживала, сразу лучше стало. Он открыл один глаз, потом другой.

— Так вас все-таки двое оказалось… Я почему-то так и подумал.

— Двое, двое, — подтвердила я. — Ты только не нервничай. Теперь чего уж нервничать…

— Это ты мне голову разбила? — спросил он.

— И вовсе не разбила, — успокоила я болезного. — Я ведь тебя стукнула ласково, можно сказать, любя. Боялась, что не придешь. А ты пришел, вот я и обрадовалась. Шишку, конечно, приличную набила, но голова цела. За нее не беспокойся, она у тебя крепкая.

— А за что это вы меня? — поинтересовался клиент.

О-о-о, вот это уже было интересно. Он, оказывается, собирался ваньку валять. Ну-ну, посмотрим, послушаем, что он плести будет. Даже интересно…

— А ты зачем сюда заявился? — ответила я вопросом на вопрос.

— К Петрову я шел. К Витьке Петрову. Мы в прошлом году работали вместе, дружок мой. Вот к нему и шел. Договорились, он сегодня ждал меня. Деньги я ему принес. Неужели адресом ошибся?

Врет и смотрит на нас чистыми глазами. Прикидывает, может, мы такие дуры, что поверим…

— Живет здесь у нас Петров? — спросила я у Гали.

— Да нет, — ответила она. — Никогда здесь никакой Петров и не жил.

— Вот видишь, адресом ты, конечно, ошибся, — сказала я. — Никакой Петров здесь не проживает. А вот скажи, если ты к Петрову шел, то зачем с собой пистолет нес?

— Это какой, вот тот? — кивнул он в сторону «ТТ», лежавшего на столе. — Так я же начальник службы безопасности секретной фирмы. Мне без оружия ходить не позволено. Развязали бы вы меня, красавицы, ноги затекли, сил нет… И вообще, если вам деньги нужны, вы не стесняйтесь, берите. У меня еще есть. Отпустили бы вы меня, а доллары можете у себя оставить.

— А как же тетрадь? — спрашивает Галя. — Ты ведь за тетрадью пришел.

— Верно, не к Петрову я шел. Насчет Петрова это я пошутил. За тетрадью я шел, — признался наш пленный. — Но только посмотреть, есть она у вас или нет. Если есть, тогда хозяин сам придет покупать. До чего же вы меня крепко связали, ноги совсем онемели. Я уж их и не чувствую.

Это же надо быть таким полным идиотом, чтобы подумать, будто мы ему поверим и развяжем. Я осторожничала, прикидывала: опытный киллер, все у него просчитано, все продумано. А это же примитив какой-то. Думает, что выпутается. Решил, что нарвался на двух ненормальных бабенок, может нам навешать лапшу на уши и мы его развяжем. Вот тогда-то он отыграется, тогда-то он и устроит нам небо в алмазах. Ну, раз примитив, то и церемониться с ним нечего.