Матс Ульссон - Наказать и дать умереть

Если бы голова так не болела.

Кажется, в дверь стучалась полиция? Это она, Монссон? Он доберется и до нее, он никогда еще не порол полицейских.

Герт-Инге почувствовал прилив сил.

Только бы подняться на ноги. Есть еще журналистка с радио, как ее… Анетта…

Он уже знает, где она живет.

Он должен ее найти, хотя не помнит зачем.

И ту, из полиции… Монссон?

Вот будет представление!

Главное, жизнь к нему возвращается.

Если бы еще не болела так голова…

Только бы подняться.

Дом Бергстрёма, ноябрь

Лизен зажгла свечи и закапала стеарином диван.

Арне разматывал рулоны туалетной бумаги, раскладывал ее рядом с высокими белыми свечами из «Икеи».

Я опустошил тайник Бергстрёма в углу под половицей и достал из шкафа на кухне черный пластиковый пакет.

Я просмотрел содержимое портфеля, принадлежавшего, по словам Лизен, Бергстрёму. Обнаружил там мячики, похожие на теннисные, шкатулку с разноцветными прищепками, наручники, двое очков, накладные усы, ремень из черной кожи и старомодную массажную щетку для волос, деревянную, овальной формы. Я сунул ее в карман куртки.

Мы разом вздрогнули, когда по комнате прошелестел не то вздох, не то чье-то бормотание. Я читал, что такое бывает, когда душа расстается с телом.

Ключей не нашел, поэтому закрыл дверь как мог плотно и подпер топорищем, которым Бергстрём ударил меня по спине. Воскресни кто-нибудь из находившихся внутри, им пришлось бы побороться за новую жизнь.

Дверь в большой дом оказалась не заперта. В скромно, хотя и не без элегантности меблированной комнате царила чистота. Лизен схватила ноутбук Бергстрёма и выдернула шнур из розетки. Обнаружившиеся в доме два мобильника мы тоже взяли с собой.

– А теперь к Кате Пальм. – Лизен кивнула в сторону двора.

– Куда? – удивился я.

– Там он ее закопал.

Я поспешил за Лизен, будто это могло помочь Кате Пальм.

Арне тем временем осмотрел автомобиль Бергстрёма и не нашел в нем ничего достойного внимания.

Он нес черный пакет с вещами убитого, а я ковылял за ним по тропинке.

В отличие от меня, Арне ловко вскарабкался на забор по приставной лестнице. Когда я сидел наверху, а Арне пристраивал лестницу с другой стороны, гардины в маленьком доме уже полыхали. Лизен дождалась, когда я спущусь, сложила лестницу и убрала ее в багажник.

– Сядешь за руль? – спросил меня Арне.

– Нельзя оставлять мою машину здесь, – кивнул я, – а твою можешь вести только ты. Не забудь выключить фары, когда будешь проезжать мимо Бенгтссонов. Старик любопытен.

Позади раздался взрыв, а потом словно осыпалось разбитое стекло. Я нажал на газ, и машина рванулась с места.

Андерслёв, ноябрь

По возвращении домой Арне завалился на диван перед телевизором и уставился в потолок. Я не стал его беспокоить и попросил Лизен вытащить сим-карты из мобильников Бергстрёма и выбросить их в канализационный колодец на улице. Сами телефоны я разбил молотком, положил в пакет и отправил в мусорный бак Арне. Перестраховка в данном случае нелишня.

Коробка, которую я вытащил из-под половицы в углу, похоже, была сокровищницей Бергстрёма. Записи в блокноте и на хранящихся в папке листах формата А4 являлись не чем иным, как чистосердечным признанием в совершенных преступлениях. Старый адрес Ульрики Пальмгрен все еще хранился в ноутбуке. Я разбил его вдребезги, перебросив все, что нужно, на внешний диск.

Среди вещей Бергстрёма обнаружились и детские игрушки: трактор со следами красной краски, без переднего и заднего колеса, английский двухэтажный автобус с надписью «Dinky Toys» [71] Серия коллекционных игрушечных автомобилей, выпускавшаяся в 1935–1979 гг. компанией «Binns Road» из Ливерпуля (Великобритания). и картонные куклы из серии «Одень меня», среди которых хранилась и черно-белая фотография девочки, вероятно Кати Пальм.

Я выглянул в окно и увидел стоявшую перед домом Лизен.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я.

Она выглядела озабоченной.

– Я думала, будет пахнуть дымом…

– Пожар слишком далеко, – успокоил я ее.

– А вы уверены, что дом загорелся?

Я кивнул:

– Да, я видел пламя.

– А внутри?

– Даже если тела не сгорят, полицейские решат, что Бергстрём и Бенгтссон убили друг друга в драке.

Мы сочинили официальную версию. Бергстрём пригласил Лизен домой, чтобы рассказать ей о своей жизни. Он считал себя смертельно больным – рак предстательной железы – и хотел облегчить душу. Сознавшись в преступлениях, Бергстрём передал Лизен свои записи, с условием никому их не показывать до его смерти. Лизен Карлберг обещала, однако тут же решила позвонить в полицию.

Внезапно появился Джонни Бенгтссон с ружьем. Он требовал у Бергстрёма денег, которые тот якобы ему должен. «За Сандстедта» – так он говорил, хотя Лизен не уверена, что расслышала фамилию правильно.

Улучив момент, Лизен подхватила бумаги Бергстрёма, села в машину и уехала. В это время Бенгтссон держал Бергстрёма на мушке. Чем закончилась разборка, Лизен неизвестно.

К моменту нашего возвращения в гостиную Арне успел принять сидячее положение. Он не был настроен готовить ужин, для этого пришлось бы идти в магазин, а время уже позднее. Поэтому я предложил заказать пиццу. Помимо прочего, разносчик мог подтвердить наше алиби.

Я позвонил Анетте Якобсон. Она приехала через час с маленьким изящным микрофоном, который поставила на стол перед Лизен.

Лизен рассказывала целый час, обогатив историю Бергстрёма новыми подробностями, в которые трудно было поверить.

Пока Анетта записывала на ноутбук то, что наговорила Лизен, я снял рубашку.

Выше пояса спереди и сзади мое тело превратилось в сплошной синяк, переливающийся всеми оттенками, от красного до фиолетового. Справа на ребрах красовалась чудовищная припухлость темно-бордового цвета.

– Перелома нет, но возможна трещина в кости, – резюмировал Арне, пощупав мои ребра.

– Уверен? – спросил я.

Арне кивнул.

– Это можно залечить и без врача.

– Только не надо разрезать сапоги, – предупредил я его. – Они слишком дорогие.

– Разумеется, – согласился Арне. – Лучше умереть в сапогах. Кажется, это из какого-то фильма.

– Да, припоминаю, – отозвался я.

– Я посмотрел много фильмов, – сказал Арне. – У нас в Андерслёве раньше работал кинотеатр.

– Сейчас там пиццерия, – вспомнил я.

Арне отправился на кухню за бинтом, я последовал за ним.

– Ты-то как себя чувствуешь? – поинтересовался я.

– Бывало хуже. Уж на что тяжело мне пришлось, когда умерла Свея, но я справился и с этим.

– А что тебе оставалось?

Арне вздохнул. Я прижал его к груди.

Арне был не из тех, кто лезет целоваться при каждом удобном случае, но он оценил мой порыв.