Валентен Мюссо - Круг невинных

Я сразу же возмутился:

– Рафаэль был слишком упрямым, чтобы что-то выдать своим мучителям.

В комнате повисло молчание.

На самом деле я не мог допустить и мысли, что мой брат мог предать собственного сына и выдать место, где прятались Юлия с Александром. Но факт оставался фактом: Рафаэль был замучен насмерть, а несколькими днями позже убить попытались уже его сына.

Лейтенант Неродо попыталась разрядить возникшее напряжение:

– Есть одна вещь, которую мне так и не удалось понять: каким образом Рафаэлю с того света удалось послать вам этот фильм?

Над этим я тоже с самого начала задумывался, но не был уверен, что моя догадка верна.

– Если исходить из того, что послание пришло именно от Рафаэля, думаю, человек, отправивший его по почте, был лишь посредником, ничего не знающим об этом деле.

– Это как?

– Рафаэль многие годы знал, что находится в опасности; начиная с того момента, как исчезли Юлия и Александр. Очевидно, он не мог и представить себе, до чего дойдут эти люди, чтобы их найти. Этот фильм был чем-то вроде подстраховки для них. Должно быть, Рафаэль обратился к кому-то из друзей или, что более вероятно, к частному агентству, чтобы мне доставили посылку в случае, если с ним что-нибудь произойдет. Таким образом, он избавлялся от необходимости доверять мне что-либо и тем самым подвергать риску тебя и твою маму.

– Но почему послание было таким расплывчатым? Ведь тогда вам придется терять время, разыскивая более ясные приметы, которые помогут найти Юлию с сыном.

– Он уже и тогда был вынужден проявлять предельную осторожность. Этот фильм мог попасть в плохие руки, или его мог посмотреть кто-то, кроме меня. Или к корреспонденции мог иметь доступ кто-то еще.

– Другая сторона дела остается неясной, – снова заговорила Жюстина, поворачиваясь к Александру. – Почему тебя хотели убить? Люди, которые бросились на твои поиски, хотели тебя использовать. Но, мертвый, ты ничем не можешь быть им полезен. Между желанием заполучить подростка, чтобы его использовать, и намерением его убить лежит целая пропасть!

– Я ничего об этом не знаю. Может быть, они боялись, что нам многое известно и что мы можем предать это многое гласности…

– Такая версия не представляется мне убедительной, – ответил я своему племяннику. – Вы исчезли и в течение многих лет не давали о себе знать. Почему они вдруг решили, что вы представляете собой для них угрозу?

У меня было еще много вопросов о причинах, по которым захотели устранить Александра.

– Ты отдаешь себе отчет, что поставил Кареллу в затруднительное положение, прекрасно зная, что он не имеет никакого отношения к этому убийству? – заметила Жюстина.

– Я всего лишь говорил вам правду, и у меня не было дурных намерений.

– Ну да, конечно… И ты хочешь, чтобы я этому поверила?

Мы продолжили делиться друг с другом всем, что знали. Жюстина доверительно сообщила нам, что находится в непростой ситуации, потому что, как легко догадался Александр, она в данный момент не при исполнении и не известила начальство о том, что ей удалось выяснить.

Оставив Александра в гостиной, мы вдвоем отправились на кухню, где Жюстина смотрела, как я готовлю кофе. Она попросила у меня разрешения закурить, я не возражал. Белые завитки дыма поднялись до самого потолка.

– Почему вы сказали мне тогда, что тоже из полиции? – спросила она, выпуская дым.

– Потому что это правда.

– Вы шутите, не так ли?

– Вовсе нет; я пятнадцать лет служил в полиции, пока не понял, что такая работа вовсе не для меня. Затем сделался отшельником, живущим на горе; в этом качестве я сейчас и нахожусь перед вами.

Молодая женщина улыбнулась.

– А все-таки почему вы ушли?

У меня не было желания вдаваться в подробности, воскрешать в памяти то неудачное дело и уход жены.

– А у вас самой никогда не было желания все бросить?

– Было.

Наступила одна из тех пауз, про которые говорят «ажан [36] Ажан – прозвище полицейских во Франции. родился».

– А кто та молодая женщина, которая была рядом с вами на похоронах?

– Камилла, подруга моего брата. Она до сегодняшнего дня помогала мне в расследовании, но похороны оказались для нее слишком тяжелым испытанием. Я проводил ее до дома, не сказав, что нашел своего племянника. Мне не хотелось еще больше волновать ее. Что касается Александра, что вы намереваетесь делать теперь, когда он у вас в руках?

– Мне трудно называть его этим именем, для меня он все еще Стефан.

– Думаю, Александр идет ему больше. Тем более что это его настоящее имя.

– Я бы хотела, чтобы он вернулся со мной в Ниццу и встретился со своей матерью.

– А по поводу расследования? Собираетесь информировать начальство о том, что узнали?

– Я еще ничего не решила, но в любом случае должна снять обвинение с Кареллы. Однако только по делу об убийстве Себастьяна Кордеро; за изнасилование он должен ответить по всей строгости закона.

– Ну а сейчас? Вы где-нибудь остановились?

– В «У Сезара».

– Не правда ли, в этой гостинице немного грустновато?

– Нет, по-моему, у нее есть некое старомодное очарование.

Так как я начал понимать ход ее мыслей, я догадался, что она иронизирует.

– Может быть, я покажусь вам чересчур дерзким, но мне будет спокойнее, если вы с Александром переночуете в шале.

– Скажите, господин Нимье, вы всем женщинам, которых встречаете, предлагаете провести у вас ночь?

– Нет, только тем, кто шпионит за мной и пытается проникнуть ко мне путем взлома.

– Тогда я позвоню в гостиницу.

– Даже не знаю…

По ее взгляду я понял, что она не в восторге от мысли остаться с нами.

– Я бы предпочел, чтобы мы сейчас находились не особенно далеко друг от друга. В последнее время я научился много чему не доверять. Пожалуйста, согласитесь.

Мы с Жюстиной повернулись к выходу из кухни. Александр стоял в дверном проеме и, очевидно, слышал добрую часть нашего разговора.

– Согласитесь, – повторил он.

– Двое против одного… Так уж и быть, я сдаюсь, но предупреждаю: у меня нет зубной щетки.

Александр устроился в моем логове – комнате, заваленной книгами и папками, в которых хранились тысячи фотографий. Жюстина выбрала голубую комнату, в которой прошлой ночью спала Камилла. Я же намеревался провести ночь в гостиной, на кушетке, которая была для этого далеко не самой удобной. Оставшись один, зажег сигарету и включил мобильник.

– Я надеялся, что ты не спишь.

– Нет-нет, я завариваю себе травяной чай, – ответил голос Камиллы на другом конце провода.

– Ты держишься?

– Более-менее. Что ты думаешь о церемонии?

– Все прошло хорошо, хотя я в этом не особенно разбираюсь.

Камилла ничего не ответила. В ее голосе я ощутил сильнейшую усталость и грусть, которую сегодняшние похороны должны были снова воскресить в ней.