Татьяна Устинова - Запасной инстинкт

Троепольский сунул ноги в кроссовки и мельком глянул на посетителя.

– Я вообще-то к тебе, – сообщил юноша доверительно, – говорят, ты сайты классно делаешь. Правду говорят или гонят?

Троепольский пожал плечами, повернулся в кресле и нажал кнопку на селекторе.

– Варвара!.. Прощу прощения. Шарон. Принесите мне кофе и найдите Светлову. Где она?

– Уехали они, – пропищал селектор, – как приехали, так и уехали, потому что разбили свои очки.

Троепольский насторожился – что такое происходит? Вчера очки ей разбил кто-то, напавший на нее, сегодня она сама?! Чушь какая-то! Из-за этих очков она в шесть часов утра уехала от него, не согласившись взять его очки, и вот опять уехала, теперь с работы?!

Однако мысль о том, что был кто-то, ударивший ее, вопреки всему, что он узнал, успокоила его. Если во всем виновата она одна, кто мог ее ударить? Значит, не одна, значит, есть еще кто-то, значит, есть какое-то “разумное объяснение” фиолетовому окурку с золотой полоской и тому, что поклонница многочисленных талантов Максима Галкина именно ее видела на площадке Фединого дома!

– Так чего сайт?..

– А чего сайт?

– Сделаешь?

– Кому?

Тут юноша начал проявлять первые признаки нетерпения:

– Как – кому?! Мне нужен сайт. Только хороший, а не мусор какой-нибудь! Ну чего? Сделаешь? Все говорят – есть один чувак, он сайты классные лепит, хоть и бабок много дерет, а мне как раз надо классно, а бабки не вопрос на самом деле.

Тут в комнату вскочила Шарон Самойленко с подносом. Поднос она плюхнула перед Троепольским – звякнули блюдца и ложечки – и повернулась к юноше. На лице у нее был написан небывалый восторг, сменивший привычную кислую мину.

– Автограф дадите?

При слове “автограф” Троепольский почувствовал себя неуютно. Может, это и есть Максим Галкин, а он, Троепольский, просто что-то пропустил, перепутал и недоучел?

Юноша моментально сделал скучное лицо, тряхнул косицами и что-то размашисто начертал на листочке, подсунутом Шарон.

– Как зовут?

– Меня? – задушенным голосом пискнула Шарон.

– Тебя, кого же!

– Шарон.

– Красиво, – похвалил юноша и еще что-то черкнул, очевидно, сверх нормы, потому что Шарон немедленно засияла от счастья, прижала листочек к груди и посмотрела на юношу с любовью и сверху вниз – она была значительно выше его ростом. Троепольский пил кофе.

– Так чего? – опять спросил юноша, освободившись от Шарон. – Сделаешь мне сайт?

– А ты кто?

– Не знаешь?! – не поверил тот. Троепольский отрицательно покачал головой. Тогда юноша выдвинулся на середину комнаты, выставил два пальца правой руки, как-то боком подпрыгнул, выпятил живот, как младенец, собирающийся заорать, дернулся и сделал странный жест чуть ниже пояса.

Очевидно, так он объяснял Троепольскому, кто он такой. Троепольский смотрел с интересом, даже закурить забыл.

– Опять родители с утра на даче, – провозгласил юноша неожиданно и притопнул по ковру, – но это совсем ничего не значит! Опять с утра наступила жара, и все бу-дет хуже, чем вче-ра, а завтра все то же, и кверху брюхом кругом лежат дохлые мухи!

Тут он повернулся вокруг своей оси, косы взметнулись, рубище взметнулось, цепи зазвенели, вериги зазвенели тоже.

Троепольский перестал пить кофе.

– Кончай сидеть в тишине квартиры, ведь по природе ты за-ди-ра. – Опять дивный жест сверху вниз, а потом снизу вверх. – Иди тусуйся и пиво пей и ни о чем никогда не жалей! Кругом такая суета, а жизнь исклю-чи-тельно проста!

И он опять притопнул, и повернулся, и открыл было рот, чтобы продолжить причитания, но Троепольский больше слушать не желал.

– Ты что? – перебил он, и юноша замер от удивления. Должно быть, никто и никогда его раньше не перебивал. – Читаешь рэп?

– Я не читаю, – обиделся юноша, – я пою. Я Бенцл. Ты меня не узнал, что ли?

Троепольский признался, что не узнал.

– Ну, так это я, и мне сайт нужен. Сделаешь сайт, чувак?

Троепольский сказал, что не делает сайтов… эстрадным звездам.

– Да ладно тебе, чувак! Ну, им не делаешь, а мне сделай! Да я сам попсу ненавижу, ты же знаешь! Ну, вот если есть козлы, так это те, кто попсу гонит и еще кто на радиостанциях сидит! Ну ничего не понимают, сколько раз говорил я им, что надо меня ставить, меня, а они!..

– Что, – поинтересовался Троепольский, – не ставят?

– Да нет же, мать их! В формат, говорят, не попадаешь, а это значит песец, когда не попадаешь. Говорят, мелодии у тебя нет никакой, и вообще рэп лучше всего негры… того… поют. А из тебя, говорят, какой негр-то, блин?!

– На негра ты не похож, – согласился Троепольский.

– А я, ты понимаешь, чувак, я искусством занимаюсь, а не какой-то там туфтой! Для меня самое главное… Вот знаешь, что для меня самое главное?

– Что?

– Добро, – провозгласил юноша и погладил свой худосочный живот, – добро для меня самое главное! У меня все стихи про добро!

– А не про дохлых мух разве? – усомнился Троепольский.

– Да не, мухи – это так, для рифмы, а потом, в этом тоже что-то есть, да, чувак? Ну, образ, сила, настроение, а? В стихах-то ведь что главное?

– Что?

– Настроение! А я мух вообще не бью, потому что их создал не я, а бог, так как же я могу убить то, что создал бог?

– Не знаю, – признался Троепольский.

– А вот все, что не для души пишется, а для денег, это все лажа полная, ты ж понимаешь! Настоящему художнику на деньги плевать тридцать раз!

Тут в кабинет, где Троепольский содержательно беседовал с настоящим художником, вдвинулся квадратный громила в черном пиджаке, черных брюках, черных очках, несмотря на грянувшие с утра пораньше сумерки, и сказал каменным басом заискивающе:

– Дмитрий Петрович, это вас, – и протянул художнику телефон.

– Прости, это моя охрана, ты ж понимаешь, – скорчил рожицу юноша, подбежал к черному и выхватил у него телефон. – Да. Да. Чего еще? Нет. Не отменяй. А сколько билетов продали? А на разогреве кто? Ну и хрен с ними! Мало! Мало, говорю! А то, что мне бабки надо отбивать! Какая, блин, реклама?! Где она, реклама эта?! Да он вообще какой-то больной на голову, я ему говорю, а он мне… Что? А, ну ладно!

Он нажал кнопку, помахал телефоном в сторону громилы, и тот ловко его подхватил. Юноша тотчас же замахал на громилу освободившимися руками и чуть не вытолкал его за дверь.

– Ты приходи на мой концерт, – пригласил юноша и сделал гостеприимный жест, опять почему-то показавшийся Троепольскому не слишком приличным, – я своему директору скажу, он тебе билеты пришлет. У нас сольник будет – вау! Приходи с девушкой. У тебя есть девушка?

– Нет, – неожиданно признался Троепольский.

– Что это ты так, старик? Или ты гомик?

– А ты?

– Я нет.

– И я нет.

– Тогда приглашай любую! Секретарша у тебя первый сорт, старик!