Татьяна Устинова - Миф об идеальном мужчине

– Да я не домой, – успокаивающе сказал Сорокин. – Я в свою кабинету. Освободишься, свистни.

– У меня какая-то каша, – сказал Андрей, проводив Сорокина глазами. Кружка на животе совсем остыла, и руки стали потихоньку подмерзать. Живем, как в блокаду. Ни тепла, ни света. Кофе и тот кончился.

– Какая каша? – спросил Игорь.

– Овсяная. Ирина Мерцалова с сильнейшим нервным припадком лежит в своей спальне, и разговаривать с ней нельзя. По крайней мере пока. – Андрей поморщился, вновь ощущая запах лекарств, беды и ненависть, которой его обдавали старшие Мерцаловы. – Во время убийства родители потерпевшего были в театре. Брат, Петр Мерцалов, дома. Это пока никак не подтверждается.

– Ты проверял?

– А как же! У него тоже в подъезде домофон и вахтерша. Во сколько он приехал, она не помнит, но было еще светло. Был ли он дома весь вечер, точно она сказать не может, потому что несколько раз отлучалась к своей подруге дворничихе, а потом приехал ее муж, который дежурит ночью, и она ушла домой. Муж, конечно, всю ночь мирно прохрапел, и кто там входил и выходил, не знает. Отношения с Сергеем у Петра были не слишком братские. Петр утверждает, что Сергей не врач, а джигит, и что в один прекрасный момент все его успехи обернулись бы против него – он рвался вперед, не разбирая дороги и не утруждаясь тщательными проверками своих методов. По-моему, он ревнует и завидует, но есть там и еще что-то, я пока толком не понял, что именно… – Андрей машинально потер руку. – По словам отца и брата, Ирина в ту ночь им не звонила, хотя с моей точки зрения, это совершенно естественная вещь. Кому должна звонить женщина, у которой муж ушел среди ночи с собакой и не вернулся? Родным в первую очередь… С ее матерью я не разговаривал, она к Ирине так и не приехала, у нее в данный момент дети. Разговаривал с ее отцом. У них нет телефона, поэтому они узнали все утром, когда мать позвонила Ирине, чтобы уточнить, кто заберет на вечер детей – она или свекровь, они давно условились, потому что Сергей с Ириной собирались в ресторан. Раз в неделю они обязательно куда-нибудь выходили. С матерью Ирины разговаривала домработница Дьякова. Матери стало плохо, пришлось даже “Скорую” вызывать. Мать и отец Ирины Мерцаловой первого сентября ночевали у старшей дочери, в Сокольниках. Дочь разведена, у нее восьмилетний сын, и бабушка с дедушкой у них иногда ночуют. Вернулись домой утром, позвонили Ирине, и домработница им все сообщила… С матерью Мерцалова я так и не поговорил, она уехала к себе на работу, и мне, наверное, придется завтра с ней встречаться. И еще там какая-то путаница с телефоном….

– Какая путаница? – спросила Ольга.

Она слушала очень внимательно. Андрею казалось, что он видит, как заострились и напряженно вздрагивают ее маленькие хорошенькие ушки.

– Такая, что они почему-то врут про телефон, и я так и не понял – зачем. – Андрей поднял себя из кресла и подошел к окну. – Смотрите, ребята: Мерцалов-отец сказал мне, что Ирина, возможно, им и звонила, но у них был выключен телефон. Они его выключают на ночь – пациенты, родственники и все такое. Они тоже узнали обо всем только днем второго сентября и тоже от домработницы. Петр Мерцалов мне сказал, что и у него, и у родителей – автоответчики, и как раз по этой же причине – пациенты, родственники и все такое. Ни они, ни он телефон никогда не выключают, потому что им могут звонить срочные больные. Выходит, Мерцалов-отец с ходу мне наврал. Зачем? Зачем врать про то, что телефон был выключен? Звонила Ирина или нет? Имеет это значение или нет? Да и в конце концов все это прояснить не так уж сложно, спросить ее, и она ответит…

– Она вполне может не вспомнить, если, как ты говоришь, у нее нервное расстройство, – произнесла Ольга задумчиво. – Да. Неясно. Глупость какая-то.

– Мать настроена очень враждебно, – продолжал Андрей. – Я бы сказал, ненатурально враждебно. Я не понял – или она очень сильный и гордый человек, или она почему-то совершенно равнодушна к покойному сыну. Младший брат, наоборот, взвинчен до такой степени, что из глаз у него искры летели, а из попы дым валил. Все-то мне рассказывал, какой бесславный конец ожидал карьеру Сергея, как не прав он был во всех профессиональных вопросах, а живет он, между прочим, в квартире, который ему Сергей купил.

– Как купил? – поразился Игорь. – Просто так?

– Подарил, – усмехнулся Андрей. – Взял и подарил младшему брательнику квартирку, когда брательник окончил институт. Вы слыхали что-нибудь подобное, сыщики?

– Сыщики ничего подобного не слыхали, – сказала Ольга. – Ну? И дальше что?

– Петр рассказал, что ближе всех Сергей общался со своим замом, Гольдиным Александром Дмитриевичем. Никаких пациентов, которые остались бы недовольны Сергеем, или родственников пациентов, которые умерли у него на столе, они не знают. И отец, и брат утверждают, что в дела Сергея не вмешивались. Такое впечатление, что они их не одобряли. Отец сказал, что про слежку он ничего не знал, а Петр сказал, что про это все знали, но никто не верил, потому что Мерцалова часто посещали самые разнообразные фантазии. Над ним все очень смеялись. По-моему, они все дружно за что-то крепко не любят его жену. Петр изрек что-то в том смысле, что она очень рано увела его из семьи. Сергей с Ириной вынуждены были даже переехать в общежитие потому, что младший брат изводил их до невозможности. Врагов, по словам и отца, и брата, у него была тьма, но никаких имен и фамилий они не знают. Зато Петр мне три раза сказал, что его отец дружен с министром внутренних дел, так что я смело могу отваливать со всеми своими вопросами… Игорь присвистнул.

– Повезло нам.

– Это точно, – согласился Андрей. – И последнее. Тоже из разговора с Петром. Какие-то бандиты просили Сергея положить кого-то в институт. Типа спрятать. Сергей рассказывал об этом брату примерно с месяц назад. Что было дальше – неизвестно. Петр утверждает, что не знает, зато, наверное, знает Гольдин. Гольдин знает, Игорек?

– Знает, – кивнул Игорь.

Он перестал подпирать стену, выдвинул из-за желтого канцелярского стола хлипкий фанерный стул и уселся на него верхом. Все знали, что означают такие перемещения – Игорь Полевой готовится поразить коллег до глубины души.

Где же все-таки Димка?

– В Институте кардиологии траур. – Игорь любил начать издалека. – Женщины рыдают, мужчины держатся из последних сил. Секретарша Мерцалова Марина Викторовна Воробьева рассказала мне, что ее начальник был гений, каких поискать, что он далеко пошел, и пошел бы еще дальше, если бы не эта нелепая смерть. По словам секретарши, он был идеальный начальник, идеальный хирург, идеальный муж и идеальный отец. Жене звонил по три раза на день и очень не любил, когда она почему-то не могла с ним переговорить. Точно так же контролировал детей. Воробьева сказала, что он даже присутствовал при родах, хотя девять лет назад, когда родился его первый сын, это было еще не принято. В тот день он сделал две операции, съездил в Министерство здравоохранения, провел совещание, побеседовал с Гольдиным наедине и уехал домой.