Марина Серова - Коварная приманка

Опять послышался звук открываемой двери. Меня перевели через порог. Развязали глаза. Хотя я оказался в каком-то подвале, о чем свидетельствовало отсутствие окон и бетонные потолки, но он более напоминал секретные бункеры для членов Политбюро ЦК КПСС, в изобилии разбросанные на случай войны по всей территории прежнего Союза, чем тюремную камеру. Просторная комната, мебель красного дерева, широкий диван в углу, удобные низкие кресла, видеодвойка, лампы дневного света под потолком и элегантное бра у журнального столика; томики занимательной литературы и обширная видеотека в книжном шкафу располагали к отдыху.

Но одно маленькое неудобство бросалось в глаза: комната была проходной, от остальных помещений ее отделяли толстые стальные двери, закрывающиеся, очевидно, герметично, как на подводных лодках или космических кораблях.

— Профессор, вам придется провести здесь двое суток, — обратился ко мне провожатый, которого хозяева называли Павлом. — Вас ждали только в субботу вечером, так что не обессудьте.

Позади говорившего для убедительности стояли два дюжих парня в камуфляже.

— Павел, а где моя дочь? — спросил я. Тот кивнул одному из охранников, который подошел к двери в углу, поколдовал с кодовым замком и открыл ее.

— Оксана, к тебе гость! — крикнул он.

На пороге показалась девчонка среднего роста, очень похожая на моего Вадима, только постарше: те же темные волосы, смуглая кожа, нос с небольшой горбинкой, подбородок с ямочкой, в синих джинсах, такой же куртке и сером свитере.

— Ладно, разбирайтесь сами, — буркнул Павел, почувствовав, что в данной ситуации все они тут лишние. — Захотите в туалет — вот кнопка звонка у двери, вас проводят. Завтрак принесут через… — он взглянул на часы, — через час. Счастливо оставаться.

Трое сопровождающих удалились. Девчонка пристально смотрела на меня.

— Кто вы? — наконец произнесла она.

— Я — твой отец, Оксана… — У меня перехватило дыхание.

— Это правда? — прошептала она.

— Правда, доченька, правда! Разве у тебя не было моих фотографий и ты не узнаешь меня?

— У нас есть… были, — поправилась она, — ваши снимки, но там вы молодой, а сейчас…

— А сейчас, ты хочешь сказать, перед тобой старик? — усмехнулся я.

— Нет, но седина… А это правда, что вы — мой папа? — снова усомнилась девочка.

— Конечно, правда. У тебя на левом плече должна быть родинка. А на правом бедре шрам, ты в детстве упала и глубоко рассекла его, пришлось даже зашивать в больнице.

— Теперь верю! — облегченно вздохнула девочка.

Мы одновременно шагнули навстречу друг другу. Я прижал к себе Оксану, поцеловал в щеку, потрепал по волосам:

— Ну, здравствуй, доченька…

Снял куртку, сел в кресло, Оксана устроилась на диване.

— Знаешь, последние несколько лет, с тех пор, как повзрослела и поняла, что Кудрин — отчим, а не родной отец, я все мечтала найти тебя. Представляла, какой ты. Фотографии были, но ведь в жизни человек совсем другой. Но мама запрещала мне тебя искать. Она говорила, что я тебе не нужна, у тебя другая семья, растет свой сын, что я для тебя обуза… — На ее глаза навернулись слезы. — Знаешь, иногда я просто ненавидела тебя, считала, что у мамы вся жизнь наперекосяк получилась из-за тебя. Ну почему ты никогда не виделся со мной, с мамой?

— Оксана, мы с мамой при расставании договорились не создавать тебе лишних проблем, пока ты была… — я запнулся, подбирая слова, — недостаточно взрослой. Решили, что я встречусь с тобой, когда тебе исполнится шестнадцать. Встречусь и все без утайки расскажу.

— Вот и встретились. — Она совсем по-детски вытерла глаза кулаком. — Глупо как все и жестоко. Мамы уже нет. Хочу понять, кто в этом виноват, и ничего у меня не получается: с одной стороны, ее убили из-за тебя, а с другой — мама и им очень мешала…

— Давай попробуем разобраться вместе, доченька! — предложил я.

Из сбивчивого, со вздохами и долгими задумчивыми паузами рассказа Оксаны удалось уяснить, что дочка росла без проблем, пока мать со вторым мужем жили в Германии, где отчим служил в Группе советских войск. Но войска вывели, и семья переехала в Зареченск.

Поначалу все шло удачно. Дали квартиру, отчим занялся бизнесом, торговал телерадиоаппаратурой. Но потом девочка стала замечать, что взаимоотношения родителей резко изменились, а в доме все чаще происходили скандалы. На первых порах и отчим, и мать еще сдерживались, старались выяснять отношения без Оксаны, пока она в школе, но со временем перестали стесняться и дочери.

— Мне так становилось тошно и страшно. Игорь называл маму… не могу повторить… А года два назад я совершенно случайно подслушала их разговор о тебе. Суть его я тогда не особенно поняла. Кудрин требовал, чтобы мама нашла тебя, восстановила с тобой отношения, якобы из-за меня. А мама бросила такую странную фразу, погоди, сейчас вспомню: «Приманкой быть не хочу!» Да, да, именно так. После ее отказа все и началось. Мама и до этого любила выпить, ну, на вечеринках, а тут стала пить по-страшному.

— Они давно разошлись? — поинтересовался я.

— Примерно тогда же. Думаю, мама узнала про Кудрина и тетю Галю… Ну, словом, они тайком начали встречаться. У мамы все валилось из рук, сам понимаешь. Муж стал изменять, да с кем еще, с родной сестрой. Потом Кудрин как-то обмолвился, что ты — профессор… Это правда? — Оксана с недоверием посмотрела на меня.

— Правда, Оксана. А что было дальше?

— Мама вообще была в шоке. Пила и плакала. Знаешь, мы с ней незадолго до ее гибели, за месяц примерно, как-то вечером поговорили по душам. Она тогда на удивление была трезвой, душу свою изливала. Говорила, что она дура набитая, что тебя бросила. У тебя, мол, все хорошо, а у нас все плохо. Дала мне твой тарасовский адрес и посоветовала, если с ней что-то случится, ехать к тебе в Тарасов.

— Мама что, предчувствовала свою гибель? — изумился я.

— Она тогда сказала: «Они меня все равно в покое не оставят». Я не понимала, о чем она. А теперь догадалась. Это она о сестре и Кудрине. Мама мешала им, особенно тете Гале…

— А тетя Галя как к тебе относилась? Вернее, относится, — поправился я.

— Детей у нее своих нет, вот она меня и обхаживала, на свою сторону перетягивала, думала, мне деньги ее нужны. К себе домой постоянно брала.

— Ты знаешь, кто убил маму? — спросил я прямо.

— Догадываюсь. Если не они сами, тетя Галя-то со мной в тот день была, то по ее указке. Жлобов-то у них вон сколько! — Она махнула рукой.

— А как тебя украли, вернее, изолировали? — спросил я.

— До похорон я жила на теткиной городской квартире. Но в тот вечер, когда маму похоронили, Кудрин с Галиной о чем-то долго спорили, потом стали кричать друг на друга — совсем как всегда с мамой.