Марина Серова - Клиент всегда прав

«Если не Пинна, то кто?» — крутилось у меня в мозгу. Если Вероника невиновна, — остается Левицки. Значит, день, вернее, ночь еще не закончилась. Надавив на педаль акселератора, я выехала со стоянки.

Отель «Братислава», где остановилась Левицки, сверкал огнями. Здесь автостоянка была рядом, поэтому я можно прямо сказать, считай, из машины шагнула в холл гостиницы. Низкие глубокие диваны, обтянутые коричневой кожей, скрытое освещение, мягкие ковровые дорожки…

Стойка портье располагалась прямо напротив входа. Я пересекла холл и остановилась возле нее. Молодая женщина, довольно миловидная, с зачесанными на затылок темными волосами, посмотрела на меня каким-то призывным взглядом, словно приглашая поселиться у них навсегда.

— Добрый вечер, — дежурно улыбнулась она.

— Добрый, — кивнула я, — меня интересует мадам Левицки из Франции.

— Да, — улыбнулась портье, — она только что вернулась.

— Я бы хотела с ней поговорить.

— Конечно, — улыбнулась портье, — но уже поздно…

— Скажите ей, что госпожа Иванова хочет ее видеть, она меня знает.

Девушка сняла трубку телефона, набрала номер и через некоторое время посмотрела на меня.

— Номер не отвечает, — выпятила она губы.

— Мне нужно срочно с ней поговорить, — настойчиво сказала я.

— Пройдите, — сказала девушка, — возможно, она в баре на третьем этаже.

— Какой номер она занимает? — уточнила я.

— Триста третий, — улыбнулась портье.

Я не стала ждать лифт и поднялась на третий этаж по лестнице. Толкнулась на всякий случай в триста третий, который оказался запертым, и пошла в конец коридора, где располагался бар. Левицки сидела в дальнем углу небольшого зала, держа в руке рюмку. Пара влюбленных, сидевших за ближним столиком, была занята только собой и не обратила на меня никакого внимания. Я заказала кофе и подсела к Эльвире.

— Добрый вечер, — через силу улыбнулась я.

Она посмотрела на меня каким-то отстраненным взглядом и кивнула. Мне показалось, что она прилично набралась.

— Вы недавно пришли в гостиницу, — сказала я, — где вы были?

— Не помню, — пожала она плечами, — в каком-то баре. Кажется, я выпила лишнего…

На ней был бежевый плащ нараспашку, из-под которого выглядывала красная кофточка.

Бармен — молодой парень с тонкими усиками — подал мне кофе. Я сделала глоток и закурила. Кофе был так себе — растворимый.

— Где вы были? — еще раз спросила я.

— Слушайте, девушка, — поморщилась она, — отстаньте от меня, ради бога. Чего вы от меня хотите?

— У вас есть пистолет? — я внимательно осмотрела ее ладную фигуру.

— Пистолет?! — она глотнула из рюмки и вскинула на меня удивленный взгляд.

— Только не надо прикидываться наивной жертвой, — я сделала еще один глоток пойла, поданного мне барменом. — Вы ведь были недавно рядом с «Подковой»…

— Я не помню, как называется это заведение, — она подняла на меня нетрезвый взгляд, — это недалеко отсюда.

— Вы разрешите мне осмотреть вашу комнату?

— Если вам это нужно… — пожала она плечами.

Чтобы прикидываться пьяной, нужно обладать изрядной долей артистизма. Пока мы шли в номер Левицки и потом, когда я рылась в ее вещах, пытаясь отыскать пистолет, из которого в меня стреляли, я все время думала: неужели это она? Конечно, пистолет она могла выбросить где-нибудь по дороге, а потом быстренько набраться, но я не понимала, зачем ей нужно было убивать Альберта?

Все это время она сидела, отстраненно глядя в темное окно и куря сигарету за сигаретой. Когда я наконец убедилась, что пистолета в номере нет, я опустилась в мягкое кресло и тоже закурила. Эльвира посмотрела на меня, собираясь о чем-то спросить, но я опередила ее.

— Куда вы дели оружие? — я не спускала с нее взгляда.

— Оружие? — мне показалось, что она говорит совершенно искренне.

— Ведь это вы убили Альберта, — утвердительно произнесла я. — У вас с ним что-то было еще до вашего отъезда за границу?

— Было, — она тяжело вздохнула и замолчала.

Я поняла, что напала на что-то важное, и не торопила ее, ожидая, что она заговорит сама. Через некоторое время она начала говорить.

— В этом нет ничего таинственного или необычного, — она достала из стола початую бутылку виски и плеснула в стакан. — Не желаете? — со смесью презрения и одобрения посмотрела она на меня.

Я отрицательно покачала головой. Она встала, вынула из холодильника несколько кубиков льда и бросила их в стакан.

— Мы с Альбертом были любовниками, — сказала она, глотнув виски. — Еще до моего отъезда. Я была молода и красива, он тоже был ничего, но у меня на первом плане была живопись. Наверное, грешно так говорить, но так удачно получилось, что мой второй муж, который не хотел пускать меня за границу, где должна была состояться моя первая выставка, погиб в автомобильной катастрофе — уснул за рулем и врезался во встречный грузовик. Похоронив его, я тут же уехала во Франкфурт. Там меня поняли и оценили. И я забыла об Альберте. О своей болезни я узнала недавно, да, — кивнула она головой, словно в подтверждение своих слов, — я скоро умру: рак. Все мое состояние достанется Веронике. В тот вечер в «Подкове» Альберт попытался воскресить наши отношения, но они давно стали прахом. Я не знала, за кого Вероника вышла замуж, для меня это оказалось ударом, не слишком сильным, конечно, — она слабо улыбнулась, — но ударом. Когда мне позвонила Вероника и сказала, что, поссорившись с ней, Альберт уехал на дачу, я отправилась к нему. За день до этого Вероника возила меня туда, поэтому я без проблем нашла дом. Я не хотела, чтобы Альберт на что-то надеялся, нужно было все прояснить. К сожалению, там оказалась эта потаскушка, которая после пыталась меня шантажировать. Правда, у нее еще осталось немного мозгов, и она быстренько смылась, поняв, что мешает нам.

Все, что говорила Левицки, было интересно, но я пыталась не поддаться на ее покаянный тон и не принимать все за чистую монету. Мало ли каких историй можно напридумывать, имея мало-мальское воображение. Тем не менее ее рассказ почему-то брал за душу.

— Альберт пытался шутить, — продолжила она, — даже достал пистолет и пригрозил, что убьет меня.

Она рассмеялась, водя головой из стороны в сторону.

— Я отобрала у него пистолет и положила его на камин. «Все, — сказала я, — забудь обо мне навсегда. Если ты не любишь мою дочь, разведись с ней. У меня достаточно денег, чтобы она не думала о куске хлеба. После моей смерти все достанется ей». Мне показалось, что он меня понял. Во всяком случае, мы расстались друзьями. Альберт обещал подумать над моими словами.

— Звучит довольно правдоподобно, — процедила я, — но почему-то я вам не верю.

— Как хотите, — скривилась она, — больше мне сказать нечего.