Марина Серова - Драконы на холмах

На столе лежал большой и толстый конверт.

— Это вам, — кивнула на пакет Галка.

Я стала вытаскивать содержимое посылки, чувствуя, что глаза мои лезут куда-то на волосистую часть головы.

На столе появлялись билеты на самолеты, в том числе явно не отечественные, туристические путевки, визы…

— Как? Откуда? — только и смогла выдавить я.

— Вас просил поблагодарить за помощь Валет.

Валет — глава местного водочно-нефтяного клана. Значит, и ему хвост обожгли эти огнедышащие «Драконы» — любители взрывов и пожаров…

Вот она, ирония нашей жизни. Я, честный частный детектив, пользуюсь благодарностью мафиози…

— А на словах, — продолжала между тем моя замечательная подруга, — он передал, что Седой, по его данным, собирался в Штаты. В Вашингтон…

Я снова вытащила из кармана двенадцатисторонние кости.

5, 32, 16.

«Приятные поездки в дальние края и развлечения».

Я не смогу как следует описать наш перелет.

Во-первых, от Галки мы помчались прямо в аэропорт, где чудом успели на московский рейс. В «Яке» я, честно признаюсь, уснула на плече у моего собрата по оружию. Сквозь дрему смутно чувствовалось — еще шевелились остатки подорванных непомерной усталостью эзотерических умений, — как радуется и гордится мужик, оберегая мой сон…

В златоглавую мы не попали — рванули в Шереметьево и на этот раз почти без спешки погрузились в «Боинг».

Началось «во-вторых».

Сейчас, при воспоминании об этом трансатлантическом перелете, перед моим внутренним взором — эх, где ты, хваленая дисциплина мысли! — в беспорядке мелькают слепящие улыбки стюардесс, какие-то непостижимые одноразовые упаковки с яствами и вкуснейшими горячими блюдами, цифровая стереомузыка из невесомых наушников, фильмы на экране в носовой части корабля, почти царская роскошь благоухающих туалетов и… розданные в самом начале полета одноразовые носки!

А если учесть, что мы прилетели в Нью-Йорк, а дальше опять добирались самолетом, то я лишь слегка удивилась, когда отдохнувший и повеселевший Игорь, обнимая меня за плечи и глядя в иллюминатор на разноцветье проплывавших внизу полей и городков, вдруг начал нараспев декламировать по-английски:

— Это что? — зачарованно спросила я, когда он умолк.

— Так, чепуха, — небрежно ответил Игорь. — Баловался когда-то языком, вот и выучил. Это «Песня о Гайавате» Г. У. Лонгфелло…

И он прочел изумительный перевод, сделанный в начале века Иваном Буниным:

Едва он закончил, как из динамиков послышалось:

— Ladies and gentlemen. Наш самолет через пятнадцать минут совершит посадку в Вашингтоне, округ Колумбия. Просьба не курить и пристегнуть ремни. Thank you.

— Подлетаем, — посерьезнел вдохновенный декламатор.

…Вашингтон встретил нас весенним теплом и удивительно чистым воздухом. Было видно далеко-далеко.

Первыми моими впечатлениями об Америке стали обращенные в нашу сторону улыбки прохожих. Сначала я вообразила, что мы либо одеты не так, либо, как утверждал какой-то певец в стиле рэгги,

То есть, грубо говоря, по походке заметно: деревенщина…

Но немного погодя стало ясно, что просто так у них тут принято — вежливо улыбаться друг другу, заодно сообщая всем подряд, что у них все в порядке.

Из аэропорта мы двинули к месту встречи с человеком Валета, которому наш нежданный покровитель поручил по возможности проследить перемещения господина Ли.

Я, вдруг вспомнив свои «автопредрассудки», решила воспользоваться здешним метро.

Неподалеку от Национального аэропорта находится одноименная станция. Вход в метро, как и у нас, можно найти по большой букве «М», только здесь она красуется на самом верху высоких четырехгранных темно-коричневых колонн и украшает все их четыре стороны.

Войдя в подземку, мы невольно растерялись — но лишь на пару минут.

В Вашингтоне удивительно логичная и стройная система линий метрополитена, условно различающихся цветом: «красная», «голубая», «зеленая», «желтая» и «оранжевая». В изобилии имеются всевозможные указатели, так что, хотя бы приблизительно зная, куда следует попасть, заблудиться практически невозможно. Тем более нам не пришлось пересаживаться: «голубая» линия доставила нас как раз туда, куда нужно. Мы доехали до станции «Потомак-авеню» и, выйдя из метро, пошли по Пенсильвания-авеню. Если бы мы вышли на пару станций раньше, то оказались бы совсем рядом с Белым домом…

Но нам надо было двигаться в другую сторону: встречать нас будут у музея «Ренвик-гэлери», на пересечении Пенсильвания-авеню и Семнадцатой улицы.

Мы добрались до места практически без приключений и разделились: я облюбовала удобную для наблюдения скамейку и стала ждать нашего «резидента», а мой «боцман» для подстраховки на всякий случай переместился в кафешку напротив.

Долго ждать «нашего человека в Вашингтоне» не пришлось.

Мы обошлись без паролей: у меня имелась его фотография, у него, думаю, тоже.

К моей скамейке подплыл высокий и очень полный мужчина под шестьдесят в очках, с остренькой бородкой, громадной залысиной и свисавшими на затылке длинными волосами с сильной проседью.

Не говоря ни слова, он плюхнулся рядом и осведомился:

— Вы Татьяна?

— Да, — несколько озадаченно подтвердила я. — А вы…

— Знанский, — перебил он меня и вальяжно протянул пухлую руку: — Глеб Эдуардович. Литератор.

— Простите, не имела случая… — Я пожала протянутую руку.

— Странно… Мои произведения в России переиздаются… впрочем, о деле. Ваш седой рыцарь шприца и кинжала сегодня в двенадцать будет совершать моцион по Восьмой улице, между Индепенденс-авеню и Пенсильвания-авеню. Там вы и сможете его увидеть… — Он посмотрел на часы: —…уже довольно скоро.