Марина Серова - Меховое дельце

Шлеп-шлеп.

Тревожат две вещи. Во-первых, как отсюда выбраться? Даже если я сумею подняться по лестнице (ежели таковая существует), крышка — или дверь — моей тюрьмы наверняка заперта. И во-вторых, почему снаружи так тихо? Меня привезли на чью-то дачу — это я помню, — причем на дачу сравнительно недалеко от шоссе… Выволокли из машины… Там был большой двор… дом огромный… множество хозяйственных построек… А потом меня тюкнули по голове двадцатитонной гирей, и я потеряла сознание.

Чав!

Ма-а-ма-а!..

— Слезь с меня, скользкая дрянь!

— Она тут! Товарищ подполковник, тут, в подвале.

— Я тут, совсем тут! Киря, солнышко… Саша… кто-нибудь, достаньте меня отсюда…

С компрессом на голове и самыми мрачными мыслями в ней, родимой, я — у себя дома, на диване — постепенно приходила в себя. Меня уже навестили все, кому не лень: Киря, радостно сообщивший, что санкция прокурора получена и «назавтра вполне можно будет производить раскопки»; Кочетков, вежливо заверивший, что «все теперь будет хорошо»; славный человек Костя Федечкин, доставивший наконец продукты; Тулузов, периодически готовивший из этих продуктов что-нибудь «вкусное и — главное — питательное»…

В общем, живи да радуйся. Но радоваться почему-то не хотелось — дело не двигалось с мертвой точки. Мои похитители молчали, как партизаны. Улик — никаких. Труп Серегина до сих пор не был найден.

Может, завтрашняя эксгумация что-нибудь прояснит?

Участвовать в «раскопках», откровенно говоря, не очень хотелось. Но Венчик со своим Беспалым Кириным ребятам могилу показывать откажутся и вообще от всего отрекутся: «Ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаем». Это они мне такой «подарочек» подкинули по старой дружбе. Поэтому придется ехать.

Наверняка будут следить — и за мной, и за работой на кладбище. Ох, как не хочется выходить из дома.

К началу «представления» я опоздала. Подполковник уже успел сходить в администрацию, предъявил постановление прокурора, попросил «кого-нибудь из здешнего начальства» присутствовать при «изъятии из могилы лишнего трупа» (надо же было так выразиться!), прихватил по пути двух понятых и теперь вместе с Петровым нетерпеливо ждал меня у ворот кладбища.

Аякса я привезла с собой. Верный своему слову «борец за справедливость» мгновенно разыскал среди крестов и оградок приятеля Степана и привел его пред наши очи.

Раскапывали могилу заочно известный мне бывший уголовник Федька и еще один могильщик. Речь у Стальнова действительно своеобразная: как он умудряется так слова коверкать?

На глубине около полутора метров лопаты задели за что-то мягкое. Один из могильщиков спустился и принялся руками разгребать землю. Федька, бледный, старательно прятавший глаза от милиции и начальства, бросил товарищу конец веревки, которой тот обмотал завернутый в покрывало труп.

Мне бы хотелось вообще опустить все ужасные подробности, одна мысль об этом безобразии приводила в ужас. Так что лучше ограничусь-ка я коротким сообщением.

В общем, могилу закопали; мраморный памятник на ней установили, как был; «лишний» труп увезли в морг. Стальнова задержали по подозрению в соучастии, меня в конце концов отправили домой и велели «сидеть тихо и не рыпаться».

Что я и сделала. Тем более что после «подвального времяпрепровождения» чувствовала себя не слишком хорошо.

Позвонил Тулузов.

Мрачно поздоровался.

— Как дела в фирме? — спросила я.

— Траур.

— Что с Аллой Викторовной?

— Ее сразу же, как только узнала, увезли домой. Сейчас к ней пойдет делегация сочувствующих, и потом еще утром. Я тоже пойду. Похороны за счет фирмы.

— Когда?

— Послезавтра. Если к этому времени разрешат забрать из морга… то, что осталось от Леонида Павловича.

Думаю, разрешат.

— Будешь присутствовать?

— Не знаю, Андрей.

Не знаю… Для меня ведь еще ничего не закончилось, наоборот даже — все только начинается. Кто же убил Серегина?

Хотя, пожалуй, на похоронах стоит появиться. Понаблюдать… Может быть…

Всякое может случиться.

Через некоторое время явился Киря — принес множество новостей.

— Как наша болящая?

Скажите, какой вдруг стал заботливый! А на кладбище, между прочим, когда я присутствовала при «извлечении из могилы лишнего трупа», почему-то никто не делал скидку на то, что я, мягко говоря, не совсем здорова. А теперь — здравствуйте, пожалуйста, «болящая».

— Что случилось, Кирсанов?

— Значит, так. Провели экспертизу. Серегин задушен удавкой. Скорее всего, ехал в автомобиле на переднем сиденье, а сзади пряталась парочка ребят-октябрят.

— Подожди-подожди. За ним не присылали машину из «Горностая»?

— Нет, раз мужику пришлось брать такси.

— Так. Ясненько. Ну а что Федька — «могильщик»?

Кирсанов хмыкнул.

— Насмотрелся иностранных фильмов — заявил, что не скажет ни слова, пока не вызовут адвоката.

— Что-что?

— Ну да. Потом опомнился. Теперь утверждает, что на него поклеп возвели…

— Так и говорит?

— Так и говорит: «Поклеп возвели». Кто закапывал — не знает. «Коллег» своих так называемых — не знает. Вообще ничего не знает. Он, оказывается, всю ночь спал и видел сны.

— Надеюсь, не кошмарные?..

На сей прискорбной ноте наши с Кирей переговоры закончились. Подполковник отправился домой, обещав позвонить, а я, с книжкой под мышкой, на кухню — кофе пить.

Дальше по плану — похороны.

Тело Серегина решили домой не привозить, ехать на кладбище из морга.

С самого утра я занималась почетной обязанностью — привязывала ленты на венки и неумело утешала рыдающую Аллочку в ее квартире.

Елки-палки! Я, в конце концов, детектив, а не плакальщица и не «Скорая помощь»! Мне надлежит быть на кладбище, вместо того чтобы…

Так. Все. Угомонись, Татьяна Александровна. Ты сама сюда приехала, никто тебя не заставлял. Зато за всей этой суетой не заметила, как пролетело время.

Приехал Тулузов.

— Пора.

Взял Аллочку под локоток, осторожно вывел на улицу. Я заперла квартиру.

А ключи теперь куда девать? Сунула соседке в руку.

У подъезда — автобус и несколько легковушек. А народу-то, народу!

А это кто такая? Очень красивая дама.

Я повернулась к Тулузову:

— Это кто — вон та, в черном? Которая с мальчиком?

— Первая жена, — шепотом ответил Андрей.

— И сын?

Тулузов кивнул.

Отпадает. Вряд ли Серегина-старшая виновна в гибели своего бывшего благоверного. Тем более что, судя по всему, только что приехала.

Даст ли мне что-нибудь сие прискорбное зрелище? Или я напрасно явилась на похороны?

Так, Киря тоже здесь, и Саша. Ну, поддержка будет в случае чего.