Марина Серова - Меховое дельце

Навстречу мне между рядами станков шли двое: мужчина — среднего роста, плечистый и крепкий, и женщина чуть пониже, румяная, пухлая. Она ему что-то громко говорила, жестикулируя.

Я подождала, пока они подойдут ближе. Поздоровалась, представилась. Мужчина потер под носом, почесал поясницу и буркнул вместо приветствия:

— Слыхали уж.

Его спутница молча кивнула.

М-да. Не слишком вежливая парочка.

— Мне хотелось бы поговорить с вами.

— Чего говорить? — нахмурился мужчина. — Нечего говорить.

— Не знаем ничего, — поспешила заявить громогласная дама.

— И все-таки…

— Ну… Настырная ты какая, — проворчал «джентльмен», обращаясь ко мне на «ты», хотя на брудершафт мы с ним определенно не употребляли. Но тут же махнул рукой куда-то в сторону:

— Пойдем уж тогда.

Женщина последовала за нами.

Меня провели в так называемый «кабинет» — крохотную комнатенку мастера цеха, в которой только и умещались, что небольшой письменный стол, поцарапанный и чем-то заляпанный, стул с порезанным сиденьем и торчавшими из прорезей клочками ваты (не иначе как искали сокровища мадам Петуховой), кресло напротив стола, плитка возле грязного окна и вешалка с аккуратно висящим на «плечиках» вполне приличным костюмом.

Я недолго думая удобно расположилась в кресле. Хозяин кабинета с достоинством занял подобающее ему место — за столом, на разодранном стуле, предоставив своей спутнице усаживаться, куда той заблагорассудится. Она недобро покосилась на меня и, сложив на груди пухлые короткопалые руки, прислонилась к стене.

— Ну? — вежливо начал беседу мастер цеха.

— Прежде всего представьтесь, — я тоже решила не церемониться.

— Иванов, — чуть задыхаясь, ответил мой собеседник.

— Имя-отчество, простите?

— Виктор Николаевич.

— Очень приятно, — невозмутимо сказала я и повернулась к даме.

— Фаина Петровна, — с вызовом произнесла та. — Семенова. Кладовщица.

— Замечательно. Продолжим. Расскажите-ка мне, пожалуйста, о своей работе.

— Работа как работа. Кладовщицу никогда не видала?

— С такими общительными встречаюсь впервые.

В самом деле, что это она так замкнулась? Только что в цехе вопила во всю глотку, да еще руками размахивала. А теперь стоит, как статуя, слова не вытянешь. Не нравится мне все это, ох, не нравится.

— Нечего мне рассказывать. И пытать меня нечего. Неполадки в работе найти хочешь, так зубы-то не заговаривай мне. О работе ей расскажи! А нету у меня неполадков, нако-ся вот! Нету! У меня все по бумажкам, сдал — принял, все по накладным. Проверить хошь — все имеется в наличии, каждый документик. И неча тут налоговика из себя строить. А то — расселась, спрашивает. Ишь!

Ну, напугала. Разошлась.

— Приятно было послушать. Спасибо огромное. Теперь ваша очередь, — я повернулась к Иванову.

Тот посопел, затем еще раз, как в цехе, потер поясницу. Начал издалека:

— Человек я, сама видишь, немолодой.

Вижу. Дальше.

— Работал, это самое, на оборонном заводе. В «секретке». Мастером цеха… то есть, это самое, начальником участка. Сборочного. Ясно говорю?

Относительно.

— Ну, когда в стране вся эта неразбериха началась, значит… — Виктор Николаевич тяжело вздохнул: не привык дядечка к долгим беседам. — Значит, перебои с зарплатой начались… Ну я работу и поменял. А чего мне? Возраст только — проблема. Мужиков не старше сорока пяти берут.

Тут однофамилец мой вроде как заснул. Замолчал довольно надолго. И я, и тетка-кладовщица тоже молчали. Ждали. Наконец дядька проснулся.

— Тут как-то иду вечером с работы… Месяцами не платят, а на работу ходи, — перебив сам себя, он недовольно пожевал губами. — Ну, встретил у подъезда соседа своего — двумя этажами выше живет. Он на пенсии, сосед, по состоянию здоровья, значит, на второй группе. Нерабочей.

Иванов повздыхал еще немного. Посмотрел на меня с надеждой: может, хватит? Я терпеливо ждала, и бедному дядечке не оставалось ничего иного, как — трудно, со скрипом, сопеньем и множеством вздохов — продолжить свою речь.

— Эх-ма… На второй, значит, нерабочей группе. Сосед. Он в основном дома сидит. Ну, к подъезду иногда выходит… воздухом подышать. Свежим, — тут Виктор Николаевич хмыкнул.

Да, свежим наш воздух можно назвать только с большой-большой натяжкой. Согласна. Ну и что дальше? Поистине, чтобы дослушать рассказ этого человека до конца, нужно иметь безграничное терпение.

— В общем, встретил соседа у подъезда…

— Да, он инвалид второй группы, помню. — Я вмешалась, надеясь чуть-чуть подстегнуть рассказ. И зря.

— Чего?

— Сосед.

— Чего — сосед?

— Продолжайте, пожалуйста.

— Ну да. Мы, значит, друзьями близкими не были. Никогда. Просто давно друга дружку знали…

Оригинальное словосочетание — «друга дружку».

— …лет тридцать без малого. Примерно. С тех пор как вместе в наш дом вселились. Ну, мы тогда еще неженатые были. Молодые. Веселые, — мастер ухмыльнулся. Фаина презрительно фыркнула. — Здоровые, значит.

Нет, это невозможно! Как бы это его ближе к теме продвинуть? Я снова не выдержала, напомнила:

— Вы остановились на том, что встретили соседа у подъезда.

— Да. Закурили, значит. Поговорили. О том о сем…

Я сейчас зарычу. Такое впечатление, что Иванов морочит мне голову. Попробуем еще помочь:

— Поговорили о погоде, которая менялась едва ли не каждый день, о политике, похожей на эту погоду, о тяжелом материальном положении…

Как ты, Танечка, красиво заговорила. И опять же зря. Потому что мастера снова застопорило:

— Чего?

— Ближе к делу, пожалуйста, — чуть ли не умоляющим голосом попросила я.

— К делу, говоришь? Ну, гляди…

Грозить начал, что ли?

— Устроил меня в фирму соседов племянник. Тут человек нужен был, умеющий с людьми работать…

Однако долго, наверное, искали. Нашли сокровище, Цицерона просто!

— …на должность мастера цеха. И стал я мастером.

— Рада за вас, поздравляю. Людей под вашим руководством оказалось, конечно же, ненамного больше, чем на прежней работе.

— Ну.

— Значит, не слишком тяжело пришлось.

— Да.

— И заработная плата, разумеется, гораздо выше, и получаете ее регулярно.

— Ну.

— Руки у вас, понятно, золотые, «котелок» работает, подчиненные довольны…

— И должность мастера совмещаю с наладчиком и ремонтником.

— В смысле — три человека на одну должность?

— Нет. Я один — на три должности.

— Замечательно. Меня интересует имя племянника.

— Вениамин Анатолич.

— Каморный?

— Он.

Опять Каморный.

— Значит, у него имеется дядюшка? Прекрасно. И как часто Вениамин Анатольевич проявляет свои родственные чувства?

— Не понял, — Иванов пожал плечами.

— Я спрашиваю, как часто Каморный навещает вашего соседа?