Марина Серова - Нежный убийца

— Значит, она сказала, что хочет назначить в сторожке фуникулера свидание своему парню, так?

Теперь закивали оба.

— А сказала, с кем хочет встретиться? Имя назвала?

Братья переглянулись.

— Назвал, — вздохнул младший. — Сашка Ветерок, со спортбаза.

— Ты был с ним знаком?

— Да, хорошо. Я еще поэтому согласился. Сначала не хотел — боялся… Потом она сказал, што невеста Ветерок — я согласился. Сашка знал порядок, ему можно доверять канатка.

— Гога, почему же ты не сказал следователю, что девушка должна была встретиться именно с Сашей Ветровым?

— Почему? Не знаю…

Парень беспомощно смотрел на брата, но тот демонстративно уставился в стенку, скрестив руки на груди.

— Габелия, это вы посоветовали брату молчать?

— Да! Я посоветовал, уважаемая. Я бы посоветовал ему вообще выбросить собакам свой глупый язык! А что нам было делать? Если бы он рассказал всю правду, он никогда не отмылся бы от этого. Может, даже сел бы! Вот я и сказал ему: Георгий, говори только то, что они и без тебя узнают… Ай-ай-ай, какой ишак! Опозорил! Разорил… У меня дети! У меня бизнес, уважаемая Татьяна, а бизнес не любит скандалов!

Я только пожала плечами. В конце концов, какое мне дело, что этот «ишак в квадрате», дрожа за свой «бизнес», дал «просто ишаку» брату такой «умный» совет, что того лишь чудом не обвинили в убийстве Саши Ветрова! Ваше счастье, ребятки, что им подвернулась версия несчастного случая, и вас оставили в покое — сошлись, так сказать, на «нулевом» варианте…

— Скажи, Георгий, а тебе не показалась странной такая просьба от незнакомой девушки? Тебя попросили оставить свой пост ночью, на несколько часов… Мало ли что они там натворят, а?

— Почему — странной? Не… — В глазах Гоги появились хитроватые искорки, он придвинулся ко мне поближе. — Я скажу, так часто нас просят — дать свидание на канатке. Там красиво — ух! Романтика — так, да? Только обычно просит парень. Ну, теперь девушка просил — почему странно? Я же сказал: она назвал имя Сашка Ветерок!

— И еще скажи — просто хотелось улизнуть с дежурства в праздничную ночь! Тем более что денежки появились. Молчишь, герой с усами?.. Габелия, вы знаете, что Георгий сдает в аренду свою сторожку?

Вместо ответа трактирщик потерянно раскачивался из стороны в сторону, закрыв лицо руками.

— Вай-вай-вай… Горе мне, горе! Я ему такое место устроил! Работа не пыльная, хорошие чаевые… А он, собака, — вай-вай-вай!.. За сто баксов меня продал!

Тут Гога, до сих пор покорно сносивший все оскорбления, наконец не выдержал: вскочил с места и облаял своего благодетеля самым непереводимым образом. Они схватили друг друга за грудки, и все могло бы вернуться к исходной точке, если б я не угомонила их, пригрозив несуществующей кассетой.

Общими усилиями мы прояснили еще некоторые подробности рождественской ночи. Единственной новостью для меня во всем этом оказалось то, что, вернувшись на свой пост, Гога обнаружил пломбу на пульте управления фуникулером сорванной, а не в целости и сохранности, как он показал на следствии. Разумеется: кто-то должен был включить канатку, чтобы отодвинуть труп, или почти труп, Саши подальше от посадочной площадки.

— Ну а теперь давайте о главном, братья-разбойнички. Что там была за «ампула с наркотой»?

«Братья-разбойнички» опять переглянулись, и старший безнадежно махнул рукой. И я узнала последнюю деталь этой трагедии, из-за которой, собственно, так перепугался Ираклий Габелия и велел брату замкнуть рот на замок.

Когда Гога, как следует отметив Рождество Христово, вернулся в свою сторожку, — первое, что он увидел, был «джентльменский набор» наркомана посреди стола: пустая ампула из-под чего-то и одноразовый шприц. Как ни был пьян горе-сторож, а все-таки сообразил, что осложнять свое и без того скверное положение еще и наркотой совсем ни к чему. И первым делом припрятал улики в надежное местечко. По горячим следам никто путевый обыск в сторожке не провел, это я давно поняла: опорный пункт милиции в Райском Уголке тоже славил Христа на полную катушку. А когда поутру наехала пятигорская бригада — «взрывоопасный» узелок с ампулой и шприцем уже сгорел в печи на кухне Ираклия Габелия…

Конечно же, ни Гога, ни — тем более — его брат и не подумали как следует рассмотреть ампулу: оба были ни живы ни мертвы от страха.

— Что вы, что вы, уважаемая! — замахал на меня Ираклий. — Я даже не заглянул в эту тряпку: руки обжигала дрянь! От нее тот парень и умер, это точно, царство ему небесное…

И быстро сменил тему на более приятную:

— Может быть, закусите, уважаемая Татьяна? Время обеда, а? Есть шашлычок — ай-ай-ай! Такого во всем поселке не найдете. Не откажите, уважаемая! Я распоряжусь…

Но я решительно отказалась, хотя запахи кухни уже давно кружили мне голову и вызывали спазмы под ложечкой. Пообедаю где-нибудь в другом месте, благо, конкурентов у Габелия хватает. Может, здесь я и сэкономила бы на дарах знаменитой кавказской кухни, — только подносили бы мне их уж точно не по законам кавказского гостеприимства…

Проще говоря, меня уже тошнило от «уважаемого Ираклия». Из него и в самом деле вышел бы неплохой олигарх. Только размах не тот, слава богу!

На прощание я на всякий случай предложила Гоге Габелия взглянуть на снимки, позаимствованные в доме Ветровых: вдруг да какая-нибудь из девушек покажется ему знакомой. Он долго перебирал фотографии, отрицательно качал головой.

— Нет… Нет… Может, этот? Нет, не помню… Но этот девушка я видел, кажется.

Палец Гоги с обломанным ногтем уперся в смеющуюся Ангелину за праздничным новогодним столом…

— Но это сестра Саши Ветрова! Она была здесь, когда он погиб, ты мог ее видеть, и даже вместе с ним. Хочешь сказать, она похожа на ту девушку? Это могла быть она?

— Почем я знаю? Могла, не могла… Кто хочешь могла! Я же говорю: лицо не видел, очки на ней был, и темно… Похожа — да! Волос черный тоже… Если б голос слышал, по голос, может, узнал бы, а так…

В общем, я поняла, что «Ветер с Эльбруса» нашептал мне все, что мог. Пора отваливать, пока не продуло.

Ираклий Габелия бежал за мной до самой улицы, на которую я опять попала через черный ход и задний дворик.

— Татьяна, уважаемая, как же теперь? Вы уж не выдайте, мы вам все как на исповеди… С пленочкой-то как же, а? Не обманите!

— Спите спокойно, Габелия. Никакой пленки и не было. Вся запись — вот тут! — Я постучала по своей голове и зашагала прочь.

Если бы в конце улочки мне пришла охота оглянуться, возможно, я увидела бы окаменевший «статуй» Ираклия Габелия при входе в его забегаловку. Но я не оглядывалась.

В гости к парикмахерше Сусанне я не пошла по одной причине: мне требовалась тишина. Вернее, не столько тишина, сколько — уединенность. Пришло время подумать серьезно.