Марина Серова - Ну и дела!

«Будьте осмотрительнее. Можете потерять любовника».

В этом предсказании не было бы ничего странного, если бы не одно обстоятельство. Ни одного конкретного любовника у меня сейчас не было, и потерять я его в связи с этим никак не могла.

Я уже отчаялась решить проблему выбора мужчины, который должен был бы меня сопровождать, как зазвонил телефон и в моей жизни появился новый клиент, заниматься делом которого я не отказалась, несмотря на все клятвы и обещания, данные самой себе накануне.

Потому что более удачного для себя звонка я просто не могла придумать.

Он попросил меня разобраться со странными привидениями, которые, по словам охранников, каждой ночью появляются в подземном деньгохранилище. Он бы не придал этому никакого значения, если бы не появившиеся в газетах сообщения об ограблении банка в Кельне, совершенном якобы какой-то мистической сектой.

На мой вопрос, с кем я, собственно, разговариваю, он сообщил, что служит управляющим банка. В Бонне. Сам он из Тарасова, работает в Германии уже пять лет, но хорошо помнит одну запутанную историю, в которой я помогла разобраться его хорошему тарасовскому знакомому.

Какую историю? Что-то там с полтергейстом в ювелирном магазине…

Как же, как же, я тоже хорошо помню, хоть это и случилось лет шесть назад. Я тогда сама чуть не попалась на уловки доморощенного тарасовского экстрасенса — любителя бриллиантов.

Постойте-ка, от Бонна до Ганновера час езды на хорошей машине по хорошей дороге.

Дороги в Германии, как известно, отличные.

И машины — тоже.

Может быть, об этом меня только что предупредила комбинация, выпавшая на костях?

Нужно ли говорить, что я согласилась…

Но это уже другая история.

А та, о Когте и Сапере, имела лишь одно-единственное продолжение.

Когда я вернулась из поездки, в Тарасове уже утих шум, поднявшийся в газетах в связи со смертью Когтя. Читателям уже надоели красочные фотографии его тела, наколотого на штыри парковой ограды, утомили бесчисленные подробности его жизни и криминальных похождений, которые теперь каждая газетенка вываливала на свои страницы целыми кучами и в которых не было ни слова правды.

Все это постепенно сошло на нет. И теперь новая сенсация, заботливо подсунутая пронырливыми газетчиками, занимала внимание тарасовских обывателей — роман главного режиссера наиболее популярного тарасовского театра с главным художником того же театра. Опять в ход пошли фотографии, подробности, выдумки…

Парковой зоной и завокзальной частью Тарасова завладели «заводские», группировка из соседнего, промышленного района города. Что ж, свято место пусто не бывает… Кое-кто из остатков когтевской группы попытался было взять район в свои руки, но в сравнении с самим Когтем оказался его слабым подобием и отправился следом за своим бывшим лидером.

Наследников у Когтя не оказалось.

Дом его был выставлен на аукцион и продан за цену, едва ли превышающую стоимость одного его этажа. Не пользовалось популярностью строение, бывшее свидетелем самоубийства своей хозяйки и столь жестокой смерти хозяина. Дом вместе с обстановкой приобрела какая-то иностранная религиозная миссия, которых в Тарасове расплодилось несчитанно, и теперь во дворе, на месте одной из сторожевых вышек, возводила не то часовню, не то колокольню, в общем, что-то культовое.

Банковские счета «Зоны отдыха» в Тарасове и Москве арестованы, а в Польше и Германии — фактически заморожены, поскольку, кроме меня, пожалуй, не осталось никого, кто бы знал об их существовании. Кроме самих банков, естественно.

Ремонт я себе так и не сделала.

Некогда было. То уезжала, то новые дела пошли раскручиваться. И, как всегда, в таком темпе, что просто не успеваешь оглядываться на житейские подробности своего быта…

Темное пятно на потолке до сих пор напоминает мне об этой истории.

Обо всем этом я вспоминала, собственно говоря, ради одного только факта.

Вернувшись из Европы и разбирая почту, я обнаружила тоненький конверт, судя по штемпелю, отправленный в мой адрес из Тарасова в те дни, когда в печати появилось сообщение о смерти Когтя и красноречивые снимки парковой ограды. В него был вложен листок, вырванный из обычной школьной тетрадки с одним-единственным словом:

«Спасибо».

…Интересно, как ей удалось узнать мой адрес?