Марина Серова - На ловца и зверь бежит

Но когда в подъезде дома, где жила частная сыщица, на нее напали плохие парни, отправленные генеральным директором для того, чтобы убить ее, она, поразмыслив, немного поправила свой вывод и решила, что документы умыкнул не кто-то из сослуживцев честного корреспондента, а конкретно его непосредственный начальник, то есть главный редактор газеты.

Но почему же она сделала такой вывод? Да очень просто. Дело в том, что главный редактор, в принципе неплохой человек, хорошо знал частную сыщицу, знал, где она живет, а самое главное, он догадывался, что она идет по следам важных документов и рано или поздно доберется и до него.

Тогда он позвонил генеральному директору, от которого он хотел получить много денег за возврат важных документов, сказал ему, что важные документы могут попасть в руки частной сыщицы, и, оставив ему ее адрес, стал ждать, когда плохие парни уберут с его пути неожиданно возникшее препятствие в лице частной сыщицы…

Мы давно уже стояли напротив здания, в котором размещалась редакция. Входная дверь открывалась и закрывалась, впуская тружеников пера и других временных обитателей дома, спешивших по служебным делам. Среди незнакомых фигур мелькнула лысина Котовского, который, еще не открыв дверь, снял шляпу. Степан сидел, уставившись на дорогу сквозь лобовое стекло, не произнося ни слова.

Я достала сигарету, утопила кнопку прикуривателя и, дождавшись щелчка, глубоко затянулась. Сделав несколько затяжек, я перешла к финальной части «сказочки»:

— Когда частная сыщица, памятуя о старой дружбе, попыталась встретиться с главным редактором и помочь оступившемуся, но все же достойному человеку встать на путь истинный, он чего-то испугался и спрятался под юбку жены. Но настойчивая частная сыщица все же отыскала главного редактора и дала ему еще один шанс.

Она согласилась забыть ту боль и обиду, которую причинил ей главный редактор, и даже простить его, но, будучи человеком все же меркантильным, попросила у него кое-что взамен.

Я развернулась в сторону Степана и посмотрела на него. Он сделал глотательное движение, поморщившись, словно горло его было воспалено, и, продравшись сквозь ангину молчания, с горькой надеждой спросил:

— Ты действительно сможешь простить меня?

— Почему бы нет? Никто не застрахован от ошибок, главное, чтобы ошибки не обернулись трагедией, — назидательно ответила я.

— Гребаная жизнь! Пашешь, пашешь, а толку с гулькин хрен, — вскинулся он.

— Это я понимаю, — сочувственно произнесла я, приглашая Степана к исповеди.

— Когда Виктор показал мне документы, которые к нему попали, и предложил сделать по ним материал, я сразу понял, какую ценность они представляют. Я подумал, что такой шанс судьба дает нам раз в жизни. Если правильно ими распорядиться, можно обеспечить безбедную старость не только себе, но и своим детям.

— И это я понимаю, — суховато согласилась я.

— Да как ты можешь это понять?! — почти выкрикнул Степан и с обидой продолжил: — У тебя опасная, но обеспеченная жизнь, ни детей, ни плетей, не надо думать, чем кормить семью.

— Правильно ты, Степа, говоришь, что жизнь у меня опасная, за риск-то мне и платят, ну и за мозги, конечно, а что касается семьи, то, возможно, и у меня она когда-нибудь будет, от этого никто не застрахован, — невесело усмехнулась я.

— В общем, это оказалось несложно — украсть у него эту синюю папку. Я открыл его стол, когда в редакции никого не было, она лежала в верхнем ящике. У нас одним ключом все столы открываются.

— Вот незадача, — с сарказмом откликнулась я и, чтобы все-таки подбодрить его, добавила: — Ну а дальше?

— Дальше я просто спрятал эту папку в свой стол — у главного редактора отдельный кабинет, — вот и все, — устало подытожил он.

— Хорошо, сейчас ты поднимешься к себе, возьмешь эту синюю папку и принесешь ее мне, — командным тоном отчеканила я.

— Вот этого-то я сделать как раз не могу, — с сожалением промямлил Степан.

— Что-что?! — Он начинал нервировать меня. — Как это не можешь?

— Вот так, нет их у меня.

— Что значит «нет»? — угрожающе повысила я голос.

— То и значит, что у меня их нет… — огрызнулся расстроенный Степан и с досадой прикусил губу.

Здесь меня прошиб пот. На мгновение мне показалось, что я теряю самообладание.

— Не шути так, Степа, — с холодной яростью прорычала я, тем не менее справившись с приступом дикого раздражения, — не играй с огнем!

— Мне уж, поверь, сейчас не до шуток, я не в том настроении, чтобы дурачиться.

— Где же тогда они, черт возьми?

— Я бы и сам хотел это знать, — обиженно произнес он, — вчера я зачем-то полез в стол, а они тю-тю…

— Да-а, дела-а, — протянула я.

— Мне пора на работу, — резко переключился Степан.

— Что ж, вали, шантажист-неудачник.

Степан выбрался из машины.

— Ну, пока.

— Пока.

Выпустив Степана, я некоторое время пребывала в самой настоящей прострации. «Что мы имеем?» — я попробовала все-таки собраться с мыслями. Пропавшие документы оказались лакомым кусочком, за который развернулась настоящая борьба.

С одной стороны, Гарулин, надеющийся вернуть их с помощью парней Люка. С другой — Шарков и я, с третьей — офисная, а с четвертой — писательская братия. Не многовато ли будет?

Как ловко Степан своими неловкими руками вытянул документы из стола Ларионова. Вытянуть-то вытянул, а вот сохранить не сумел. Кто же теперь является их очередным обладателем? Кто-то из редакции, но кто?

Я уже собиралась отчалить, когда увидела у входной двери суетливо озиравшегося по сторонам Лысенко. Замешкавшись на какое-то время, он что-то решил для себя и уверенно направился в сторону Волги.

Интересно, куда это он, может, получил редакторское задание? Для обеда вроде бы рановато. Может, личные дела? В нынешних условиях объектом моего интереса мог стать любой сотрудник «Тарасовских известий», и поэтому я, оставив машину, тронулась за ним.

В лицо ударил ветер, осыпая мелкими каплями дождя. Я втянула голову в плечи и застегнула «харлейку» до самого верха.

Семен Григорьевич Лысенко-Котовский, преодолев быстрым шагом небольшой отрезок тротуара, по которому стелилась влажная поземка редкого дождя, оставляя быстрые черные отметины, свернул налево в сторону Глебучева оврага. Сделав еще пару поворотов, он, дойдя до очередного угла, исчез за ним. Я ускорила шаг, чтобы не потерять его из виду, но, свернув за угол, тут же отпрянула: Лысенко стоял прямо за углом у телефона, висевшего на стене. Кажется, не заметил меня. Я прижалась к сырому камню и вся обратилась в слух.

— Мне нужен Гарулин.

Вот так да! Зачем это, интересно?

— Скажите ему, что документы у меня, — уверенно говорил в трубку Лысенко.