Людмила Зарецкая - Вакансия третьего мужа

Игорь расхохотался.

– Милая моя, у меня есть деньги. В любой стране мира. Что касается Америки, то у меня там давно открыт счет. Именно на случай всяких непредвиденных обстоятельств, которые в нашей стране все-таки лучше предвидеть. Ты за меня не переживай, я не пропаду. Кстати, о деньгах. Вот карточка на твое имя. Она каждый месяц будет автоматически пополняться. Так что у тебя они тоже всегда будут.

– Мне не нужны деньги, я достаточно зарабатываю, – тихо сказала Алиса.

– Я знаю, но мне будет спокойнее, если на случай непредвиденных обстоятельств ты будешь защищена. Пока меня не будет, ты спокойно можешь продолжать жить в этом доме. Я перевел его на тебя. – Ее протестующий вопль Игорь решительно пресек движением руки. – Алиса, я ж не знаю, вдруг тут решат конфисковать все, что мне принадлежит. Так вот, мне ничего не принадлежит. Этот дом твой. И машины твои. И доля акций завода – тоже. Правда, акции в доверительном управлении. Если же тебе тут будет страшно одной, то можешь вернуться в свою квартиру.

– Ключевое слово здесь «одной», – мрачно сказала Алиса. – А страшно мне не будет. Слава богу, Сосновый бор достаточно хорошо охраняется, да и Сережка тут привык, у него друзья новые появились. Так что жить я буду здесь. Потому что здесь мне все напоминает о тебе.

– Прекрасно, живи на здоровье. – Игорь чмокнул ее в нос. – Давай съедим что-нибудь, а?

Он уехал сразу после обеда. Без долгих прощаний, лишь подмигнув ей напоследок, перед тем как сбежать с крыльца. Хлопнула дверь машины, приветственно кивнул головой заводской водитель, а по совместительству охранник Коля, закрылись ворота, и Алиса осталась одна на пороге своего дома. На пороге новой жизни, в которой не было Игоря Стрелецкого. Тяжело шаркая ногами, она вернулась в дом и захлопнула дверь.

4 декабря Настя проснулась в шесть утра. Посмотрев на часы, она глазам своим не поверила. По рабочим дням она каждое утро мечтала убить будильник об стену, когда он звонил в восемь, а по выходным ее мало что могло заставить проснуться раньше полудня.

Все выборные месяцы она страшно мучилась оттого, что не может высыпаться по воскресеньям. В день выборов торопиться было совершенно некуда, и чтобы убить время, Настя дала себе зарок спать как можно больше. И вот на тебе, проснулась в шесть утра!

Немного поворочавшись и окончательно убедившись, что заснуть не удастся, она натянула свои любимые шерстяные носки с оленями и пошлепала на кухню курить.

– Еще бы мне спалось! – думала она, ожесточенно размешивая кофе в большой чашке с кипятком. – Вчера дрыхла почти весь день, организм просто в шоке.

Действительно, накануне, вернувшись домой с ночных бдений в штабе, она проспала как убитая до пяти часов вечера. Проснувшись и умывшись, позвонила Алисе. Услышанные новости о спешном отъезде Игоря были как ушат холодной воды на голову. Алиса не плакала, но Настя по голосу подруги слышала, как той тяжело, а потому быстро с ней распрощалась. После этого разговора сама она проплакала весь вечер и около девяти часов заснула, опустошенная слезами. Чего и удивляться, что сегодня она проснулась ни свет ни заря?

Выпив кофе и выкурив положенные с утра две сигареты, она пошла в ванную. Из зеркала над раковиной на нее глядело мятое, опухшее лицо со щелочками вместо глаз.

– Так тебе и надо, дура! – мстительно сказала Настя отражению. – Знаешь ведь, что тебе реветь нельзя. Получай теперь поплывшую рожу на весь день.

От собственного отражения в зеркале ей снова захотелось плакать. Запрокинув голову, чтобы не дать пролиться непрошеным слезам, Настя открыла кран душа, стянула пижаму и встала под чуть теплый дождик. Несколько минут она щедро поливала лицо и голову, ежась от холода, затем сделала воду теплее и приняла нормальный душ, вылезла из ванны, замотала голову полотенцем, почистила зубы и долго умывала лицо ледяной водой, пока у нее не заломило лоб и не онемели пальцы.

Зачерпнув кубики льда из холодильника, Настя вернулась в комнату, улеглась на кровать и водрузила себе на глаза холодные компрессы. В голове вертелись обрывки мыслей. Настя понимала, что очень боится сегодняшнего дня. Сердилась на себя за этот страх и ничего не могла с собой поделать.

За час лед растаял. Мокрые дорожки стекали по вискам на подушку, но Настя мужественно терпела. К восьми утра, снова умытая, с открывшимися ото льда глазами, легко накрашенная и удобно одетая, она стояла на пороге своей квартиры и вызывала такси.

– Заеду-ка я к Игорю на завод за своей машиной, – решила она. – Вряд ли мне еще что-нибудь угрожает, а по машинке своей я соскучилась. Буду сама ездить – и все.

Ей было так легко и радостно ощущать себя за рулем, что она даже сделала небольшой кружок по пустынным улицам. Город еще спал. Машин почти не было, да и прохожих тоже. Съездив в супермаркет и запася еды на день, который предстоял быть долгим, и на не менее длинную ночь, которую предстояло провести в штабе, дожидаясь подсчета голосов, Настя заехала на свой избирательный участок, чтобы проголосовать за Фомина. Там тоже почти не было людей. За длинными столами, накрытыми красными вытертыми плюшевыми скатертями, сидели члены участковой комиссии.

Безучастно сверив данные ее паспорта с длинными списками, Насте выдали бюллетени для выборов в Законодательное собрание и в мэры города и предложили пройти в кабинку для голосования.

– Мне скрывать нечего, – звонко сказала она, поставила галочку напротив фамилии Фомина, написала неприличное слова в бюллетене для партийного голосования напротив партии власти, мстительно проголосовала за самую непроходную фигуру на выборах депутата по одномандатному округу и бросила все три бумажки в урну.

На соседний стул опустилась аккуратная чистенькая старушка, которая, получив бюллетени, начала внимательно вчитываться в строчки.

– За Фомина голосуйте, бабушка! – так же звонко сказала Настя. Старушка с легким испугом посмотрела на нее.

– Прекратите агитацию! – К Насте со всех ног спешила женщина с величественной халой на голове, видимо, председатель участковой комиссии. – Девушка, вы что себе позволяете? Я сейчас органы вызову.

Независимо передернув плечиком, Настя все-таки благоразумно решила не нарываться на скандал. Выйдя на крыльцо, она со вкусом вдохнула свежий морозный воздух. В сумочке у нее зазвонил телефон.

– Ты где? – услышала она голос Фомина, и сердце у нее забилось быстрее.

– Волеизъявляюсь. Только что отдала тебе самое дорогое, что у меня было – свой голос, – радостно сказала Настя. Причину этой своей радости она и сама не знала, но слышать голос Егора в трубке ей было приятно, и она чувствовала, что улыбается во весь рот.