Людмила Зарецкая - Вакансия третьего мужа

– Шутишь, – то ли констатировал, то ли упрекнул ее Фомин. – А мне вот не до шуток. Как представлю, что теперь целый день остается только ждать, так дурно делается. Правильно говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять.

– Ну, ничего другого нам не остается, – философски заметила Настя. – Я в штаб поехала, хочешь – приезжай.

– Я уже этот штаб видеть не могу, – честно признался Фомин.

– Тебе его еще целый месяц видеть, пока второй тур не состоится, – «утешила» его Настя. – Приезжай, я тут всякой вкуснятины накупила.

– Нет уж, у меня в такую рань кусок в горло не лезет. Поеду тоже проголосую, а потом мать проведаю. Делать все равно нечего, так хоть ее обрадую и пацанов повидаю. Я вчера звонил, мать сказала, они у нее ночуют. Побуду с ними до обеда, а потом приеду. Ладно?

– Ладно, – нехотя согласилась Настя, которой нечего было возразить против такого разумного семейного плана. Настроение у нее сразу испортилось от того, что в до чертиков надоевшем помещении штаба ей предстоит сидеть одной.

Там действительно никого не было. Остальные члены их маленькой команды скорее всего делали именно то, что собиралась делать и сама Настя – высыпались.

Немного подумав, Настя набрала телефон Муромцева. При его активности было понятно, что он уже не спит. Так и оказалось.

– Что, Романова, уже на посту? – прогрохотал баритон в трубке. – По какой такой нужде я тебе понадобился?

– Сергей Васильевич, у вас ведь экзит-пулы заряжены? – спросила Настя. – У нас своих нет, а результатов провластных мне не достать. Вот и хотела вашими воспользоваться.

– Заряжены, – усмехнулся Муромцев, – я никаких мелочей не упускаю и с протянутой рукой не хожу. Как некоторые.

– Можете не стараться меня обидеть, все равно не получится, – спокойно сказала Настя. – Так поделитесь результатами?

– Поделюсь, я не жадный. Первый замер будет обработан в двенадцать, второй в два, потом в шесть. Так что звони. И, кстати, а с какого это времени ты стала такая необидчивая? Раньше, чуть что, вспыхивала как порох.

– Последние три месяца были хорошей школой. Когда тебе перерезают тормоза и поджигают двери, а также устраивают покушение на жизнь твоего кандидата, то обижаться на подначки как-то перестаешь.

– Растешь, значит, над собой. Это хорошо, – хмыкнул Муромцев. – Звони.

Часы показывали десять утра. Делать было больше решительно нечего. Включив компьютер, Настя залезла в Интернет и загрузила свой любимый фильм «Хвост вертит собакой». Полтора часа она с увлечением наблюдала за предвыборными перипетиями в американском Белом доме. Затем выпила кофе и, презирая себя, слопала булку с вишневым вареньем. До назначенного Муромцевым времени первого звонка было еще пятнадцать минут.

– Интересно, почему телефон молчит, – подумала Настя. – Такое чувство, что ни я, ни выборы эти никому не нужны. Сижу тут в полной изоляции от мира.

Убивая время, она разложила два пасьянса и наконец набрала номер Муромцева.

– Ну что там с экзит-пулами, Сергей Васильевич? – затаив дыхание, спросила она.

– Варзин – сорок два процента, Фомин – тридцать восемь.

– Понятно, спасибо. – Настя постаралась убрать из голоса все интонации, но Муромцев все-таки заметил ее разочарование.

– Наивная ты девушка, Анастасия! Ты что, на победные литавры до сих пор рассчитываешь?

– А если и рассчитываю? – с вызовом ответила Настя. – Без веры в победу лучше работать и не начинать.

– Молодец, – непонятно сказал Муромцев. – Звони в два. – И отключился.

К двум часам разрыв еще немного увеличился. Теперь за действующего мэра отдали свои голоса сорок четыре процента опрошенных, а за Егора Фомина – тридцать четыре. Настя была вынуждена признать, что ненавистный второй тур все-таки будет.

Телефон по-прежнему молчал. И в штабе она все еще сидела одна. От курения, кофе, пасьянсов, волнения и одиночества Настя уже чувствовала себя одуревшей. Раздавшийся в половине четвертого звонок мобильника заставил ее вздрогнуть. Это была Инна Полянская.

– Романова, ты где?

– В штабе.

– Вот что, Романова, нечего сторожить свой штаб, он до полуночи никуда не денется. Бери ноги в руки и приезжай в ГУВД.

– Зачем? – не поняла Настя.

– Затем, что Ванька Бунин звонил. Я только что ездила вместе с ним на задержание убийцы Родионова. Ну, не совсем с ним, конечно. Так что если ты сейчас приедешь, то он готов нам все рассказать.

– Кто готов? Убийца? – не поняла Настя.

– Романова, у тебя что, помутнение разума на предвыборной почве? Ванька тебе готов все рассказать. Я-то и так все уже знаю. Мне завтра газету сдавать, а тут такой эксклюзив! В общем, пошевеливайся. И скажи спасибо, что я тебя позвала.

– Вот спасибо, подруга, – огрызнулась Настя. – Хороша бы ты была, если бы меня не позвала. Так то это меня напрямую касается. Жди меня у ГУВД, я выезжаю.

– Интересно, кого они задержали? – мелькнуло у нее в голове, когда она плавно тронула машину с места. – Исполнителя скорее всего, не заказчика же. Но если он начнет говорить, то и до заказчика дойдет. А это значит, что результаты выборов, если они нам не понравятся, можно будет оспорить.

В кабинете Бунина было холодно и накурено. Войдя туда, Инна недовольно наморщила нос. Насте же было все равно. Любопытство и тревога боролись в ней за право занять почетное первое место в душе.

– Ну что, Анастасия, тебя можно поздравить, – обратился к ней Иван.

– С чем? Итоги же еще не подвели, и, боюсь, поздравлять меня будет особо не с чем и после того, как их подведут.

– Какие итоги? А, ты все про выборы. Нет, дорогая моя. Я хочу поздравить тебя с окончанием твоих личных неприятностей. Мы ведь не только убийцу Родионова поймали, но и клубок твоих проблем распутали. Нехилый, надо сказать, клубок ты вокруг себя накрутила.

– Я? – поразилась Настя.

– Ну а кто же еще? С какого конца истории начинать?

– С убийства, – не выдержала Инна. – В конце концов, оно самым первым случилось.

– Случилось-то да, первым, вот только стоит особняком и ко всему остальному никакого отношения не имеет.

– Как это? Ты что, хочешь сказать, что покушение на Егора не связано с выборами? Вань, ты серьезно? Ты все-таки хочешь спустить это дело на тормозах?! – В голосе Насти зазвенели злые слезы.

– Тихо-тихо, не надо испепелять меня взглядом, дорогие дамы. Иначе я не буду вам ничего рассказывать. А рассказать все-таки надо, а то так и будете считать меня редкостной сволочью. А мне бы этого не хотелось. Почему-то ваша компания мне симпатична.

– Ладно, Вань. Никто тебя сволочью не считает, – миролюбиво сказала Инна. – Давай, не тяни, рассказывай. Видишь, у нас девушка нервничает. У нее душевная организация тонкая.