Ирина Градова - Венчальное кольцо Нибелунгов

– Но никто не знает, что это было, – продолжал Игорь. – Поэтому я еду в театр. Хотел вызвать такси, но раз ты все равно здесь, то подвезешь меня…

– Ты что, с дуба рухнул – какой театр? У тебя подозрение на инфаркт…

– Которое не подтвердилось. Нет причин здесь торчать. Нашему проекту не хватает только, чтобы меня заперли в больнице, в то время как два ведущих исполнителя «Кольца Нибелунга» сидят в предвариловке! Если ты отказываешься…

– Хорошо-хорошо, – быстро сказала Рита. – Я тебя отвезу, но сначала позволь мне поговорить с твоим лечащим врачом.

Им оказался невысокий, плотный мужчина лет сорока.

– Очень странно, – сказал он Рите. – Очевидно, врачи «Скорой» ошиблись, хотя, судя по симптомам, ошибиться было невозможно!

– Но инфаркта нет?

– Нет, и это мне не нравится.

– Почему же?

– Потому что такие симптомы, как у вашего мужа, просто так не появляются и не исчезают. С ним что-то не так . Необходимо полное обследование.

– Я забираю Игоря домой.

– Вы не можете! – возмутился врач. – Раз такое случилось однажды…

– …и больше не случится, – перебила Рита. – Мы уезжаем.

Игорь сидел в коридоре, когда она вышла из кабинета.

– Где папин ремень? – спросила она, когда он поднялся.

– Я в джинсах, – пожал плечами Байрамов. – Не мог же я вдеть в них ремень с драгоценными камнями, за кого ты меня принимаешь?!

– Но ты обещал…

– Слушай, что ты так беспокоишься о каком-то ремне? Что он, черт подери, меняет? Со мной что-то происходит, и я не знаю что. Никто не знает, и это меня бесит! При чем здесь ремень твоего отца?

И Игорь быстро зашагал по коридору к лифту, ничуть не заботясь о том, следует ли Рита за ним.

– Ты что, как сайгак, ускакала, ничего не объяснив? – насупился Женька, когда Рита во второй раз за день переступила порог его кабинета. Пришлось объяснить, что случилось.

– Это серьезно? – встревожился он.

– Не думаю, – солгала она. – Давай-ка вернемся к нашим баранам, ладно?

– Ты ведь все равно без этого с меня не слезешь?

– Точно. Может, расскажешь, на чем базируется твоя уверенность в том, что Геннадий или Алина причастны к убийству Павла?

– Или оба, – упрямо поджал губы Фисуненко. – Давай рассуждать логически. Сначала – о Туполеве. Он не ладил с Павлом из-за Алины, что вполне объяснимо: любовник и муж редко бывают друзьями! Далее: он действительно дрался с Каюровым, что доказано экспертизой и его собственным признанием. Вот здесь ты можешь достать свой блокнот и сделать пометку: «Когда?»

– Что – когда? – не поняла Рита.

– То, что драка имела место, не подлежит сомнению. Единственная возможность попробовать доказать непричастность Геннадия – это убедиться, что драка состоялась до убийства Каюрова.

– Ты предлагаешь мне найти свидетелей драки?

– Лучше, чтобы таковые имелись! Потому что если они сцепились за закрытыми дверьми, то…

– Ладно, дальше что? – поторопила приятеля Рита.

– Дальше? Генадий признался. Возникает вопрос: почему?

– Думаю, хотел отвести подозрение от Алины.

– Резонно. А Алина призналась, чтобы оправдать его?

– Ага.

– Значит, либо виноват один из них, либо оба.

– Либо ни один не виновен. Спасибо, это мне очень поможет!

– Старуха, я разговариваю с тобой на эту тему лишь потому, что нас с тобой связывает давняя дружба. Как ты понимаешь, я вовсе не обязан рассказывать тебе, как защищать твоих клиентов, так что не язви!

– Прости, – виновато пробормотала Рита, признавая Женькину правоту.

Он некоторое время молчал, и Рита решила, что приятель обиделся. Однако она ошиблась.

– Раз уж мы говорим начистоту, – снова подал голос Фисуненко, – буду с тобой откровенен до конца. Предупреждаю: я тебе этого не говорил!

Начало многообещающее.

– Так вот, подруга, – продолжал он, глядя в окно, а не на нее, – наверху надеются на определенный исход дела.

– И эти ожидания мне не понравятся? – предположила Рита.

– Точно. Есть мнение, что виновный найден. И зовут его Геннадий Туполев.

– Что?

– Ты меня слышала.

– То есть настоящий убийца никому не нужен?

– Угу. Обычно нас трясут за все места, требуя результатов, когда происходят подобные преступления, а тут – на тебе, преступник на блюдечке с голубой каемочкой, сам признавшийся в убийстве! И там кандидатура Туполева всех устраивает.

– Но почему?

– Ох, мать, ну ты что, сама не можешь догадаться? – Женька выглядел разочарованным и раздосадованным. – Да потому что Геннадий – мелкая сошка, неизвестный артист, для которого «Нибелунг» мог стать путевкой в жизнь, но теперь, скорее всего, уже не станет.

– А Алина – звезда?

– Верно. Даже за границей уже волна поднимается, представляешь? Ты ведь в курсе, какие у нас сейчас непростые отношения с Евросоюзом, а Каюрова – артистка мирового масштаба! Ходят слухи, что ее несправедливо заключили под стражу, обвиняют в преступлении – подумать только, несчастная слепая певица… Короче, расклад такой. Мне было прямо сказано, что искать больше некого. Дело будет закрыто в ближайшее время.

– А ты, значит, в невиновность Алины не веришь?

– Она рассказала тебе свою версию происшедшего. Что ее доказывает?

– Алина сказала, что укусила Павла, когда он напал.

– Вот видишь, как все запущено? Есть свидетельства того, что и Алина, и Геннадий дрались с Павлом! Поэтому я пока и считаю версию преступного сговора наиболее вероятной. Весь вопрос во времени. Теперь о том, что она выстрелила в мужа случайно, когда пыталась вырвать у него пистолет. Экспертиза показала, что стреляли с близкого расстояния, но не в упор.

– Ты уже говорил.

– И еще раз повторю, так как это камня на камне не оставляет от истории Алины! Она лжет. Значит, либо Алина виновна, либо изворачивается, придумывая самую безопасную для себя версию. Если убийство Павла признают самообороной, то она легко отделается. Но совершенно очевидно, это не самооборона.

– Почему же очевидно? Хорошо, она вырвала пистолет, отскочила в сторону…

– …и прицельно попала ему в печень.

– Случайно!

– Нет, моя дорогая, вот тут ты ошибаешься! Выстрел никак не мог быть случайным.

– Почему?

– Представь себе, что ты слепая. Ничего не видишь – совсем ничего. Ты напугана. На тебя напал сильный, здоровый мужчина, который тебя ненавидит за то, что ты собираешься лишить его всего, к чему он шел всю свою жизнь. Тебе удалось завладеть пистолетом, и ты стреляешь. Один раз.

Рита задумалась.

– Да, всего один раз… – пробормотала она. – Алина ничего не видела, но выстрелила лишь единожды. Когда находишься в таком положении, то разряжаешь всю обойму, чтобы уж наверняка!

– Верно, – кивнул Женька. – Это – рефлекс из чувства самосохранения: нажимаешь на спусковой крючок до тех пор, пока патроны не закончатся. Вот если бы Алина была зрячей, ее версия могла бы подтвердиться: она стреляет, муж падает, и необходимость в последующих выстрелах отпадает. Если бы зрячий человек выпустил обойму в жертву, то его единственным объяснением могло бы стать только неопровержимо доказанное состояние аффекта. В противном случае на суде ему пришлось бы не сладко. С Алиной все наоборот!