Евгения Грановская - Невидимые силы

И вдруг его пронзила мысль. Интересно, что про все это скажет Рута? Она совсем не неженка и не чурается крови. Но лишь в том случае, если пролитая кровь — кровь того, на кого надлежит охотиться. А тут — молодая женщина.

Бобер нахмурился. Что, если Рута ревнива? Эта мысль показалась ему забавной, но он тут же согнал с губ едва наметившуюся усмешку. Нет, глупости. С Рутой его связывают совсем другие отношения. Не любовь, не дружба, а прочное боевое товарищество, основанное на общем деле.

Бобер представил себе суровое бледное лицо Руты. Вспомнил улыбку, которую он видел на лице боевой подруги всего пару раз за два года, и на сердце у него стало чуть легче.

Вместе с тем он в который раз отметил, что совсем ничего не знает о ней. С Рутой они познакомились два года назад, в кремлевском соборе Святого Архистратига Михаила. Бобру сразу же понравилось ее лицо, бледность которого еще больше оттеняли черные как вороново крыло волосы. А еще впечатлили ее глаза. Большие, серые, спокойные, но с какой-то затаенной грустью на дне.

Рута — это было не настоящее имя. Настоящее знал только Господь, которому она присягнула на верность, как солдаты присягают своему правителю и своей стране.

При первом же разговоре выяснилось, что оба захвачены одной идеей. С тех пор они не расставались и все «экзы» готовили и осуществляли вместе. Сегодня Рута тоже должна была отправиться на «экз» вместе с Бобром, но с утра у нее поднялась температура. Бобер, посчитав это недобрым знаком, запретил ей выходить из квартиры и пообещал, что все сделает сам.

И вот он стоит посреди своей квартиры, а в шкафу у него лежит мертвая путана. Первый раз без Руты — и сразу же прокол.

Бобер заскрипел зубами и качнул головой. Ничего. Все-таки мы люди и, как все люди, склонны допускать ошибки. А про путану он Руте ничего не скажет. Сразу после «экза» вывезет тело шлюхи за город и закопает в лесу.

Бобер опустил руку в карман. Достал маленький серебристый револьвер. Откинул барабан и посмотрел на желтые головки патронов. Их было семь. Семь медных гильз, начиненных серебряными пулями. В другом кармане лежал самодельный глушитель.

Бобер холодно усмехнулся и сунул револьвер обратно в карман. Он был готов встретиться с демоном-птичником лицом к лицу.

Официантки с раскосыми глазами, одетые в кимоно, разносили на бамбуковых подносах еду и выпивку. Еда была замысловатая. В основном рисовые комочки, завернутые в листья и начиненные рыбой. Суши и роллы. Есть их полагалось двумя палочками. А вместо водки здесь было саке. Редкая гадость.

Бобер потягивал пиво, заедая его солеными орешками, и думал обо всех этих выкрутасах со скептической усмешкой. Лично его ни одна сволочь на свете не заставила бы жрать сырую рыбу с рисом, да еще и ковырять эту дрянь деревянными спицами.

Про саке и говорить нечего. Пусть косоглазые сами потребляют это теплое пойло, он его и ко рту не поднесет.

«Все это нерусское и нечистое», — вспомнил он слова своего тюремного духовника отца Паисия.

Другое дело — пиво. Его Бобер готов был пить когда угодно и в любых количествах. Хотя редко позволял себе за раз больше трех бутылок. Он любил держать разум и тело в постоянной готовности. Слишком нечист был этот мир, слишком неправилен и жесток.

Бобер уже в третий раз посмотрел на часы, когда в ресторан вошел толстый лысый мужик в костюме и черном плаще. Бобер ничем не выдал своего волнения и продолжил терпеливо ждать. Толстяк уселся за столик, и к нему тут же подошла гейша-официантка.

«Знаем мы таких «гейш», — мрачно подумал Бобер. — Из какого-нибудь Оша или Джезказгана. Бес любит провинциалок, они охотнее прочих поддаются искушениям».

Прошло еще минут пять. Официантка вернулась и поставила перед толстяком графинчик с водкой и тарелку с рисовыми шариками.

«Ну хоть водку он пьет нормальную», — пронеслось в голове у Бобра, и на мгновение он даже испытал к лысому демону что-то вроде симпатии. Но как только тот подцепил палочками шарик и сунул его в рот, к Бобру вернулись прежние ненависть и отвращение.

Дождавшись, пока официантка отойдет, Бобер выскользнул из-за стола, бесшумной тенью — он умел быть незаметным — пересек зал и сел за столик напротив толстяка. Тот как раз пытался ухватить палочками следующий кусок сырого рыбьего дерьма, но, увидев Бобра, замер и недоуменно на него уставился.

Бобер почти физически ощутил, как невидимые липкие пальцы демона шарят у него под черепной крышкой. Многие демоны умели читать мысли, но Бобер давно научился ставить блокаду.

— Кто вы? — произнес наконец толстяк. — Какого дьявола вам надо?

— Я хочу задать вам вопрос, — спокойно и миролюбиво ответил Бобер.

— Вопрос? — толстяк удивленно приподнял брови. — Какой еще вопрос?

Бобер улыбнулся и спросил:

— Вы верите в Бога?

Несколько мгновений на лице демона отображалось удивление, затем оно сменилось неприязнью.

— А, так вы из этих уличных проповедников, — брезгливо проговорил он. — Не знал, что вас пускают в рестораны.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Не ответил. Потому что не хочу с вами об этом говорить.

— Ладно, — согласился Бобер. — Нет — значит нет.

Он улыбнулся, затем быстро откинул полу ветровки, вынул из-за пояса револьвер с навинченным на ствол глушителем, наставил его под столом на демона и нажал на спусковой крючок.

Толстяк замер с вытаращенными глазами. Из угла его мокрого рта на подбородок стекла струйка черной крови.

— Кто… — прохрипел он. — Кто… ты?

Бобер огляделся. Посетители ресторана были заняты своими делами. Бобер снова посмотрел на толстяка и холодно проговорил:

— Это мой мир, демон. И тебе здесь не место. — Затем вынул револьвер из-под стола, быстро вставил ствол толстяку в рот и еще раз нажал на спуск.

Сделав дело, Бобер свинтил со ствола револьвера глушитель и привычно сунул его в левый карман. Револьвер он убрал в правый.

Затем Бобер подсел поближе к толстяку и быстро и умело обыскал его карманы. Ничего интересного там не нашлось. Несколько счетов из магазинов и ресторанов, маленькие кусачки для ногтей («Или — когтей? У демонов ведь когти!») и еще кулон из белого металла с красным камушком посередине.

Счета и кусачки Бобер швырнул в пепельницу. Туда же он хотел отправить и кулон, но вдруг передумал. Будучи уголовником-рецидивистом, Бобер обожал всякие талисманы, обереги и прочие цацки. Поразмыслив секунду, он сунул кулон в карман куртки. Затем еще раз огляделся.

Звучала негромкая музыка. Посетители поедали сырую рыбу и мирно беседовали друг с другом. Смерть демона не привлекла к себе ничьего внимания. Люди разучились видеть и слышать. Все они были заняты только собой и своими дерьмовыми жизнями, в которых не осталось ничего, за что стоило бы пролить кровь.