Ирина Градова - Танец над пропастью

– Я-то думал, мы похожи, – покачал головой Митя, снова обращаясь к Квасницкому. – Хотя бы в том, что касается баб!

– Замолчи! – приказал Егор Стефанович, но Митя, видя, что тому неприятен новый поворот разговора, решил надавить на больную мозоль.

– Синявский, может, и не считал меня своим другом, – сказал он, – но он многим со мной делился. И даже тем, что в молодости вы, Егор Стефанович, оказывается, являлись страстным поклонником Натальи Ильиничны!

– Мамы?! – пробормотала Рита, не веря своим ушам. Так вот почему ей всегда казалось, что в присутствии Егора Стефановича мать чувствует себя не в своей тарелке! Но отец ведь сам приводил его в дом, Квасницкий считался другом семьи!

– И Синявский, как и Байрамов, полагал, что можно увести у друга женщину и остаться в хороших отношениях – конечно, ведь таким, как эти двое, все прощается! – не умолкал Митя, медленно кружа по комнате, как боксер по рингу.

– Зря я с тобой связался, – сквозь зубы прошипел Квасницкий, снимая наконец перчатки и бросая их на пуфик у камина. – И что нам с ней делать? Ее же станут искать!

– Она «уехала» на собственной машине, – возразил Дмитрий. – Если ее и хватятся, то не раньше утра.

– Ну и что? Дальше – что?

– Вы у нас – мозг, вот и думайте! – пожал плечами Митя. – Я ее к вам привел, а дальше – не моя забота!

– Можно было предполагать такой исход, неуравновешенный идиот! Надо было сдать тебя в полицию сразу после убийства Григория!

– Вы знали? – спросила Рита.

Лицо Квасницкого вытянулось. Он медленно подошел и, глядя на нее сверху вниз, проговорил, как ей показалось, с сожалением:

– Прости, милая, теперь ничего не изменить. Клянусь, я этого не хотел… черт, я даже не предполагал, что Дмитрий на такое решится!

– Вы знали о том, что Митя убил папу, и не предполагали , что он способен сделать это вновь?!

– Знал ? – встрял танцовщик и снова захихикал. – Да он же все и придумал! Это я пытался договориться с твоим папашей, чтобы не идти на крайние меры. Я даже рассказал ему о том, что надумал его дружок, но он стал орать на меня, назвал ненормальным, сказал, что…

– Ты и на четырех ногах не сделаешь того, что Байрамов сделает на одной!

Голос раздался так неожиданно, что все, находящиеся в комнате, одновременно вздрогнули. Рита не сразу поняла, что он исходит из прихожей – там были высокие потолки, а стены облицованы натуральным камнем, и звук сопровождало многократное эхо. Рите показалось, что она сходит с ума, что при данных обстоятельствах было бы неудивительно. Но еще большее впечатление эти слова, произнесенные голосом Григория Сергеевича, произвели на Квасницкого. Он подпрыгнул от неожиданности, словно его ужалил скорпион, и начал крутить головой во все стороны, пытаясь определить направление звука.

– Что за шутки? – пробормотал Митя, также озираясь.

– Скажи спасибо, что я вообще оставил тебя в шоу! – снова прогремел голос Григория Сергеевича. – Но это, уж поверь мне, твоя последняя премьера в этом театре. Потом можешь убираться на все четыре стороны!

– Кто здесь?! – заорал Митя. – Ты – не Синявский, он мертв!

– Верно, мертв. И в этом есть доля моей вины, чего я себе никогда не прощу!

Человек, произнесший эти слова, остановился на пороге гостиной. Тень скрывала его лицо, хотя Рита отлично видела одежду и ботинки. Она узнала их – точно так же, как узнала голос.

– Это еще кто? – удивленно спросил Митя. – Ваших рук дело, Квасницкий?

Но, судя по выражению лица, Егор Стефанович был ошарашен не меньше его. Более того, Рита видела в его глазах ужас, который он даже не пытался скрыть.

Говорящий сделал шаг к свету, и тут Рита увидела его лицо, хотя, собственно, в этом уже и не было необходимости – Владимир Соломонович Горенштейн, кредитор ее отца собственной персоной!

– Мы не знакомы, – сказал он спокойно, – но у меня есть доказательства того, что ты убил Синявского, а еще – Чернецова и Глафиру Субботину. Я передам их полиции, но ты, парень, можешь значительно смягчить свою участь.

– И каким же образом? – нервно облизнув губы, поинтересовался Митя. У Горенштейна не было оружия, но по его солидному виду и уверенному поведению танцовщик уяснил реальную расстановку сил и понял, что в сложившейся ситуации лучше сотрудничать. Квасницкий в этот момент попытался прокрасться к двери, но путь ему преградил здоровенный мужик – тот самый, которого Рита уже дважды видела в компании Владимира Соломоновича. В одной его руке она заметила магнитолу – вот, значит, как он транслировал отцовский голос! Жаль, никакой мистики… В другой громила сжимал маленький черный предмет, и, хотя рука была опущена, у девушки не возникло сомнений по поводу того, что это такое – по этой причине и Митя, и Квасницкий не делали попыток напасть на Владимира Соломоновича. С другой стороны, Рита с удовольствием посмотрела бы на любого, рискнувшего наброситься на человека-шкафа!

– Дав показания на твоего подельника Квасницкого, – ласково улыбнулся Горенштейн в ответ на Митин вопрос. – Если бы не его далеко идущие планы в отношении «Гелиоса», ничего бы не произошло, верно?

– У вас нет доказательств! – сказал Егор Стефанович, но его голос заметно дрожал.

– У нас есть свидетель, – возразил Владимир Соломонович. – Причем весьма авторитетный, ведь Маргарита Григорьевна – уважаемый адвокат, и в ее словах вряд ли усомнятся! Ну и, разумеется, Митяй: он же не станет брать вину на себя, дабы выгородить человека, который посулил ему золотые горы, но вовсе не собирался выполнять обещания?

– Почему же? – спросила Рита, совершенно забыв о том, что сидит связанная на полу.

– О, Марго, какой же я дурак! – удрученно хлопнул себя по лоснящемуся лбу Владимир Соломонович. – Сейчас, сейчас…

Он кряхтя опустился на колени и развязал сначала ее запястья, а потом лодыжки. Рита начала интенсивно растирать затекшие конечности, ощущая ни с чем не сравнимое блаженство: оказывается, как мало нужно человеку для полного счастья – всего-то снять путы!

– Как вы узнали, что…

– Иван приглядывал за вами, – не дослушав, ответил Горенштейн. – Так, на всякий пожарный. Ну, – поднимаясь с колен, сказал он Дмитрию, – как, будешь писать «чистуху»?

– А смысл? – возразил танцовщик. Лицо его при этом выражало напряженную работу мысли.

– Я тебе объясню: если позволит Маргарита Григорьевна, ты сможешь сказать, что не планировал убийство Григория Сергеевича, а напал на него в сердцах, не понимая, что делаешь. Как вы, Рита? Только вам решать, хотите ли вы, чтобы Митяя судили за предумышленное убийство вашего батюшки, или…

– Не думаю, что убийство можно назвать предумышленным, – прервала его девушка. – Митя не планировал убивать папу. Он разозлился, ведь папа пригрозил выгнать его из труппы!