Марина Серова - Пустячок, а приятно

— Но все сорвалось из-за того, что ты у Гарика нализалась в лабуды…

— Ну, это мелочь, — возразила я. — Главная причина неудачи плана Ольховского в том, что он не знал, что Бортников и Шмуйлович — одна шайка. Полагая, что Шмуйлович честный чинуша, он стал спрашивать у него про частного детектива просто потому, что ему больше не у кого было спросить. Шмуйлович не дурак, быстро понял, что здесь что-то не то. Пригласил Ольховского к себе домой, напоил как следует, расспросил. Наверное, Ольховский сам догадывался, что разболтал Шмуйловичу много больше положенного. Поэтому после этого вовсе зарекся пить. Да только было уже поздно.

— Он был трезв в тот вечер на дне рождения у Гарика, — сказал Кирьянов, — зато ты сама была в лабуды пьяная. Думаешь, это простое совпадение?

— А вот этого я не знаю, — отвечала я. — Случайность ли это или было подстроено, что Гарик меня угостил ершом. Ты с ним разговаривал? Что он сам по этому поводу рассказывает?

— Да ничего, — с усмешкой отвечал Кирьянов. — У Гарика тяжелое нервное потрясение. Все никак не может прийти в себя от того, что его, честного мента армянского разлива, теперь проверяет Управление собственной безопасности. Девушку его правда похищали, это доказано. Слава богу, ее потом благополучно освободили… Но Шмуйлович утверждает, что неоднократно давал Папазяну взятки за разного рода мелкие услуги…

— Шмуйловичу уже нечего терять, и похоже, что он теперь хочет вместе с собой потопить и нашего Гарика. Ничего, — заметила я ободряюще, — я уверена, что Гарик выкрутится.

— Кстати, — сказал Кирьянов, — наш сотрудник, посланный в Усть-Ишимск на тамошний золоторудный комбинат, выяснил, что покойный Роман Перепелкин все-таки приезжал на комбинат. Это было за четыре дня до убийства Ольховского. Техник предъявил свое удостоверение, заявил, что он представитель клиники. Один из менеджеров завода опознал его по фотографии.

— Ну вот, Киря, — с усмешкой сказала я. — А ты боялся, что придется тебе отвечать за мои непроверенные утверждения перед адвокатом Должиковым!

— Ну да, тут ты попала в точку, — с усмешкой сознался мой ментовский друг. — Кстати, знаешь, зачем он туда ездил?

— Снять копии с контрактов, которые подписывал Бортников?

— Именно! Сказал, что по причине пожара вся финансовая документация в их клинике утеряна. А те, недолго думая, отдали ему все, что он просил. Потом, правда, опомнились и позвонили в клинику: спрашивали, есть ли в ее штате некто Перепелкин…

— И нарвались на кого-то из администраторов, — закончила я. — Так по клинике стал гулять слух, который рано или поздно дошел до чьих не надо ушей. Впрочем, Шмуйлович и без того был уже настороже. Почувствовал, что противная сторона не дремлет, а главврач клиники как раз в Германии. Поэтому он стал заметно нервничать и по совету своего лучшего друга Должикова решил попросту убрать мешающих ему людей.

— Ты все-таки уверена, что Бортников — главарь этой преступной группы? — спросил Кирьянов. — Пока что он упорно отрицает свою причастность ко всему…

— Из-за того, что у Николая Пантелеймоновича вид доброго дедушки, ты, Киря, и не можешь поверить, чтобы он был соучастником преступления, — я презрительно пожала плечами. — Внешний вид вообще-то всегда весьма обманчив. Вы еще докажете его вину, хотя это и будет непросто. Со Шмуйловичем и Должиковым вышло куда проще…

— Да, они так засветились с этим глупым похищением чемоданчика из клиники «Тан-мед»… Которое, между прочим, едва не стоило тебе жизни!

— Да ну. Брось, какое там! — Я презрительно пожала плечами. — Бывало со мной и хуже…

Володя Кирьянов усмехнулся, но ничего не возразил. Он встал, закрыл «дипломат» с мнимыми золотыми слитками, упрятал его обратно в сейф. Потом подошел к небольшому столику у окна, где в электрическом чайнике закипала вода. Взял две чашки, насыпал в них по ложке кофе, затем залил кипятком. Я подозрительно наблюдала за его действиями, пока не почувствовала разнесшийся по кабинету аромат натурального кофе. Киря, слава богу, помнил, что растворимую бурду я не стала бы пить ни под каким видом.

— Это еще только начало! — ставя передо мной дымящуюся чашку, сказал он. — Сегодня вечером мы организуем небольшой поход в ресторан: ты, я и Андрюшка Мельников. Надо отпраздновать окончание дела…

— Как хочешь, Киря, — отвечала я безо всякого энтузиазма, закуривая сигарету, — а мне надо сначала подлечить свое лицо. А то в ресторан не пустят в таком виде — с пластырем на лбу…

Киря усмехнулся, поглядывая на украшавший мой лоб кусочек белой ткани, но ничего не сказал. Мы оба с ним принялись с наслаждением потягивать горячий кофе, думая каждый о чем-то своем, пожалуй, никак не связанном с приключениями мнимого золотого чемоданчика, что теперь покоился в сейфе подполковника Кирьянова.