Марина Серова - Скандал в благородном семействе

Анна Николаевна и Катерина, как мы и договаривались, сразу после моего ухода пригласили нескольких журналистов и дали им интервью, рассказав о том, как все было, как шло расследование, ну и, конечно, кто и почему убил Россову. При этом они выражали огромную благодарность мне, хоть и по личной моей просьбе не упоминали имя, сказав лишь, что всегда будут рады видеть в своем доме человека, сумевшего распутать такое сложное дело.

Ну вот, теперь осталось подождать, когда утреннюю прессу увидит сам Эдуард.

Я вернулась в дом и, радостная, принялась за уборку. Чтобы было веселее, я даже включила магнитофон и под его мелодичное пение стала перемещаться с тряпкой по дому. Не успела я дойти до второй комнаты, как нетерпеливо зазвонил мой телефон. Я улыбнулась и, подойдя к столику, сняла трубку:

— Да, я слушаю?

В трубке, как мне показалось, сначала послышался скрежет зубов, а затем, как я и думала, голос Манина:

— Ну ты… стерва… Ты… я… — Эдуард никак не мог подобрать слова, чтобы выразить все свое негодование и злость, которая в нем скопилась.

Наконец он слегка собрался с мыслями и стал осыпать меня такими яркими эпитетами, которых из его уст я и не ожидала услышать. На мой взгляд, даже заправская рыночная торговка и та подобных слов не знает.

— Решила меня сгноить?.. Ты специально это все подстроила, чтоб меня с работы турнули!.. Но я тебе это все так просто с рук не спущу!.. — орал во все горло Эдик, а я, как ни странно, только все больше улыбалась его речам.

Когда же он наконец закончил, вернее — смолк, чтобы набрать в легкие воздуха, я встряла:

— И ты еще смеешь меня в чем-то обвинять? Учитывая то, что я тебе рассказала одну из первоначально появившихся у меня версий, ты и ее сумел перевернуть и переврать так, что она сама на себя стала не похожа. Я ведь сразу поняла, что ты прежде всего себя превознесешь, незаменимый помощник следствия, — я намеренно подчеркнула последние слова. — Так оно и вышло. Обо мне в твоей статейке и слова не сказано, а уж зато о тебе через слово писано. Ну раз ты такой умный и шустрый, каким описал свое преосвященство, так что ж меня-то не раскусил? Думал, я забуду, как ты мешал мне выполнять мою работу или пытался использовать меня? Ну уж нет, ты получил по заслугам.

Теперь уже Эдик был вынужден молчать и слушать, что я ему говорила. Притом он явно понимал, что я во всем права, а потому, как только я сказала о том, что он меня еще благодарить должен за все, Манин просто бросил трубку. На этом наш с ним разговор и закончился.

Ничуть не расстроившись по этому поводу, я равнодушно положила трубку на свое место и пошла продолжать уборку. Вечером должен был позвонить Михаил Сергеевич Лебертов.

— Чем же вы все-таки занимаетесь? — вопросительно глядя на Михаила Лебертова, спросила я, устав уже гадать о той области деятельности, в которой он подвизается.

Михаил игриво улыбнулся и, опустив глаза, произнес:

— Вы не поверите.

— Это почему же? Или вы, может, тоже частный детектив, то есть мой конкурент в Тарасове? — предположила я шутя.

— Нет, — спокойно ответил Миша и поднял на меня свои красивые глаза. — Я журналист.

Я невольно закатила глаза к небу, и он, словно чего-то испугавшись, сразу затараторил:

— Так я и думал. Догадывался, что вы нашу братию не особо жалуете. Но вы не думайте, что я с вами встречаюсь, чтобы что-то выведать про то шумное дело относительно Россовой или еще кого-то…

Я не дала Михаилу договорить, резко встала из-за столика и, взяв его за руку, потащила на танцплощадку, где уже кружились в вальсе несколько пар. Едва мы оказались лицом к лицу, Лебертов расплылся в улыбке и шепнул мне:

— А вы опасная женщина, Татьяна. Очень опасная. Не хотел бы я иметь с вами дело.