Тесс Герритсен - Жатва

– Иначе бы я помер. Так мне сказали. Значит, серьезную.

– И одним из врачей, лечивших вас, была ординатор Эбигайл Ди Маттео?

– Точно. Каждый день меня осматривала. Очень приятная женщина.

– А она или другие врачи рассказывали вам о последствиях удаления селезенки?

– Говорили. Они говорили: надо беречься, а не то можно схлопотать какую-нибудь инфекцию.

– Не какую-нибудь, а смертельно опасную. Они вам об этом говорили?

– Вроде да… Сейчас уже не помню.

– А врачи не упоминали о случайном травмировании во время операции?

– Это как?

– Скажем, скальпель выскользнул из руки хирурга, задел селезенку. Началось сильное кровотечение.

– Нет. – Флинт подался вперед, тревожно глядя на Сассмана. – Никак со мной такое было?

– Этого я пока не знаю. Нам всего лишь нужно ваше согласие на получение вашей карточки.

– Зачем?

– Мистер Флинт, в ваших же интересах убедиться, что поводом для удаления селезенки действительно послужила травма после аварии, а не ошибка хирурга. Если же селезенку вам удалили по ошибке, это называется нанесением ущерба здоровью пациента. В таком случае вы имеете право на компенсацию.

Мистер Флинт молчал и смотрел на сына. Мальчишка внимательно слушал разговор взрослых, хотя вряд ли что-то понимал. Потом мистер Флинт посмотрел на ручку, которую протягивал ему Сассман.

– Говоря о компенсации, я имел в виду деньги.

Мистер Флинт взял ручку и поставил свое имя.

В машине Сассман убрал подписанное заявление на выдачу медицинских документов в портфель, затем достал список. Там значились имена и фамилии еще четверых бывших пациентов, чьи подписи он рассчитывал получить. Вряд ли с ними будут проблемы. Алчность и желание отомстить – комбинация очень сильная и действенная.

Вычеркнув Гарольда Флинта из списка, Сассман завел двигатель.

– Свиное сердце. Скорее всего, его подбросили в машину ночью, и оно весь день жарилось внутри закрытого салона. Я до сих пор не могу полностью вытравить вонь. Чем только не брызгала.

– Он решил поиздеваться над тобой, – сказала Вивьен Чао. – Такое нельзя оставлять без ответа.

Эбби и Вивьен вошли в вестибюль Массачусетской клинической больницы и направились к лифтам. В воскресный полдень здесь было не протолкнуться от посетителей. Они едва втиснулись в большую кабину общего лифта. Над головами покачивались разноцветные воздушные шары с пожеланиями скорейшего выздоровления. Когда двери закрылись, в воздухе отчетливо запахло гвоздиками.

– У нас нет никаких доказательств, – вполголоса заговорила Эбби. – Мы не можем заявить, что его наемники изгадили салон машины.

– А кто еще мог сделать такое? Кто фабрикует судебные иски против тебя? Он настолько распоясался, что толкнул тебя, не побоявшись свидетелей. Говорю тебе, Ди Маттео: тебе тоже пора подавать иски. Нападение. Кошмарные угрозы.

– Все дело в том, что я хорошо понимаю, почему он так себя ведет. У него нервы на пределе. Его жене едва успели пересадить сердце, и вдруг – послеоперационные осложнения.

– Ты никак себя виноватой чувствуешь?

Эбби вздохнула:

– Чувствую, Вивьен. Всякий раз, проходя мимо ее отсека.

На четвертом этаже они вышли из лифта. Их путь лежал к отделению кардиохирургии.

– С его деньгами он способен год за годом превращать твою жизнь в ад, – сказала Вивьен. – Один иск против тебя уже есть. Думаю, скоро появятся и другие.

– Они уже появились. Мне из архива клиники сообщили, что пришли запросы на карточки еще шестерых моих бывших пациентов. И все – от юридической фирмы «Хокс, Крейг и Сассман». Они же представляют интересы Джо Террио.

Вивьен даже остановилась.

– Я никак не думала, – призналась она. – Ты же будешь судиться до конца жизни.

– Или пока не уйду из Бейсайда. Как ты.

Вивьен двинулась дальше. Как всегда, быстрыми и решительными шагами. Маленькая бесстрашная азиатская амазонка.

– А почему ты не борешься за возвращение в Бейсайд?

– Пытаюсь. Но нам с тобой противостоит не кто-нибудь, а Виктор Восс. Едва я назвала его имя своему адвокату, она побелела. Очень показательно для чернокожей женщины.

– Что она тебе посоветовала?

– Забыть о восстановлении на прежней работе. И радоваться, что успела окончить ординатуру. Я хотя бы могу устроиться штатным хирургом в другую клинику. Или открыть собственную практику.

– Неужели твой адвокат так боится Восса?

– Никогда мне не признается, но она действительно его боится. Очень многие его боятся. И потом, в моем положении нет смысла добиваться возвращения в Бейсайд. Это ведь я принимала решение. Если начну качать права, сделаю себе только хуже. Значительно хуже. Можно говорить что угодно, но мы с тобой похитили сердце. Если бы это был не Виктор Восс, нам бы еще сошло с рук. А теперь я расплачиваюсь… – Она посмотрела на Эбби. – Но получается, что меньше, чем ты.

– Меня пока не выгоняют из Бейсайда.

– Вот именно «пока». Ты всего лишь ординатор второго года. Эбби, ты должна показать Воссу зубы. Не позволяй ему тебя уничтожить. Ты чертовски хороший врач, чтобы по милости этого придурка тебя выкинули из Бейсайда.

– У меня иногда появляется мысль: а стоило ли это делать? – покачала головой Эбби.

– Стоило ли? – переспросила Вивьен, остановившись возле двери палаты № 417. – Давай зайдем и посмотрим. А потом ты мне скажешь.

Вивьен постучалась и, не дождавшись ответа, нажала дверную ручку.

На кровати сидел парень и терзал пульт от телевизора, нажимая все кнопки подряд. Если бы не кепка с эмблемой «Ред сокс», Эбби не признала бы в нем Джоша О’Дея. Его щеки заливал здоровый румянец. Едва увидев Вивьен, Джош расплылся в улыбке.

– Привет, доктор Чао! – радостно завопил он. – Я тут как раз думал: придете вы ко мне хоть раз?

– Я уже приходила. Дважды. Но ты оба раза спал. Типичный ленивый подросток, – с притворным недовольством произнесла Вивьен.

Они оба засмеялись. На несколько секунд в палате стало совсем тихо. Затем, робея, Джош раскрыл руки, намереваясь ее обнять.

Вивьен застыла. Казалось, она не знала, как себя вести. Потом вдруг сломала невидимые барьеры и шагнула к постели Джоша. Объятие было коротким и неуклюжим. Вивьен почти обрадовалась, когда оно кончилось.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она у парня.

– Отлично. Вот только…

– Что? – насторожилась Вивьен. – Осложнения?

– Да нет, – отмахнулся Джош. – Папа принес все кассеты с записью матчей. А видеомагнитофон их не проигрывает. Я по-всякому пробовал. И никак. Может, вы знаете, как подключать?

– Нет. Если я возьмусь подключать, то еще, чего доброго, угроблю телевизор.

– Надо же! Доктор, а в таких вещах не понимаете, – по-детски обиженно протянул Джош.