Владимир Колычев - Честный вор

– Что уляжется?.. Вот это уляжется?! – Миша рванул к Миките, замахнулся на него кулаком, но бить пока не стал, только заорал: – Ты почему масть не засветил?

Микита опустил голову, и это еще больше взбесило Коробка. Он ударил его ногой в живот, загнал в проход и не позволил ему оттуда выбраться.

Он бил Микиту ногами – в лицо, в живот, и никто не смел его остановить. Артем стоял в сторонке, мрачный, как туча. Он не одобрял Коробка, но и не вмешивался.

Миша бил, пока совершенно не выдохся. Микита лежал на полу без признаков жизни, и очень скоро Коробок понял, что убил его.

Тихо в камере, спокойно, телевизор включен, какой-то певец во фраке исполняет старинный романс, заключенные лежат на шконках, слушают с наслаждением. Шконок немного, а людей и того меньше.

– Мир в дом! Я – Витя Сбитень, сто пятая статья!

Сбитень смотрел на свободную шконку на втором ярусе. Место не самое лучшее, но ему все равно. В авторитеты он пока не лезет, поэтому и права качать не собирается. Ему бы просто полежать, отдохнуть, отбитые ментами почки успокоить.

Жестоко менты на него наехали, задали жару, но Сбитень не раскололся. И били его, и «на пушку брали» – бесполезно. Ля-ля-фа-фа – ключ нашел, в квартиру зашел случайно, футляр там обнаружил, решил заглянуть, увидел какой-то конструктор, собрал – получилась пневматическая винтовка… Оружие боевое?! Нет, он и в мыслях такое допустить не мог. Так и водил следствие за нос – ценой своих почек, печени и прочих потрохов. Менты его не щадили, но все-таки он выдержал.

Из изолятора временного содержания, из одиночной камеры под носом у ментов его перевели в СИЗО, в обычную камеру. Наконец он на месте.

«Сидельцы» не обратили на него никакого внимания. Чморье какое-то, нормальные люди канал «Культура» смотреть не будут. Сбитень почувствовал себя кретином, который метнул бисер перед свиньями. И поздоровался, и статью назвал. Тьфу!

Он бросил матрас на шконку, раскатал его, стал стелиться.

– Эй, у вас, у ментов, так заведено, без спроса на чужое место?

Со своей шконки поднялся парень – высокий, костлявый, с широкой впалой грудью. Черты лица правильные, но заостренные – как будто их какой-то болезнью подточило, возможно, легочной. Темные круги под глазами.

– А кто мент? – возмутился Сбитень. За такие слова он мог и убить. А с этим дебилом он справится, не вопрос. С одного удара его выключит.

– А ты разве не в спецназе МВД служил? – Со шконки поднялся еще один арестант. Так себе на вид, ничего серьезного.

– Кто тебе такое сказал?

Витя действительно имел отношение к внутренним войскам, но ведь он же служил по призыву, куда направили, туда и пошел. Тем более зоны он не охранял, бунты не подавлял.

– Да есть информация, – поднимаясь со своей койки, сказал худосочный тип с длинными, как у обезьяны, руками.

– Дезинформация, – собираясь духом, парировал Сбитень. – От «кума». – Менты говорили, что превратят его жизнь на тюрьме в ад… Неужели угрозы сбываются?.. Но Витя сильный мужик, он и морды бить умеет, и шеи скручивать. – В Чечне я служил, «чехов» отстреливал, аулы зачищал. Какой же я мент? Я за такие слова и спросить могу!

Со шконки поднялся четвертый арестант. Чернявый, с кавказским носом, роста чуть выше среднего, сбитый, жилистый.

– Давай, спрашивай, мы готовы! – хищно усмехаясь, произнес он с легким акцентом и вплотную приблизился к Вите.

И другие арестанты взяли его в плотное кольцо.

Сбитень поднял руку, замахнулся на чернявого, но его рука вдруг оказалась в каком-то хитром и жестком борцовском захвате. И тут же последовал сильнейший удар в затылок, где-то в мозгах больно щелкнул тумблер выключателя…

Тупое лезвие ножа долго скользило по кончику карандаша, оттачивая его. Скользило, скользило, пока не наточило до игольной остроты. Тупое лезвие, но дело сделало… Именно на это намекал следователь Опалов, позируя перед Дариной.

Следствие – инструмент тупой, но приколоть к статье за убийство может. Причем накрепко. Лет на десять.

– Зря вы, Дарина Робертовна, упорствуете. Исполнитель заказа уже раскололся, дал показания против Михаила Коробко… Неужели вы думаете, что Коробок оставит вас на плаву? Нет, он утащит вас на дно за собой…

Опалов мужик брутальный. Матерый мент, прожженный. Дарина всеми порами ощущала его внутреннюю силу. Но, видимо, не такой уж и сильный, каким казался, раз не может сломать Дарину. В камеру изолятора ее поместил, как последнюю уголовницу, допросами достает, «на пушку» брать пытается, а все мимо.

И сегодня на допрос вызвал. Карандаши точил в ожидании адвоката, но тот не появлялся. Скорее всего, Портнову палки в колеса вставляют – или менты, или люди Кручинина, который курирует следствие с высоты своей большой колокольни и собирается размазать Дарину по стене, но чисто законными методами.

– Вы меня слышите, Дарина Робертовна? – насмешливо спросил Опалов.

– Слышу, но не понимаю. И в чем раскололся какой-то там Коробко, не знаю. Без адвоката я вам не скажу ни слова.

– Нет Портнова?.. Что ж, будем считать наш разговор неофициальным, – усмехнулся следователь. – И я вам неофициально говорю, что вы, Дарина Робертовна, замахнулись на очень влиятельного человека. И так же неофициально поставлена задача уничтожить вас. А это значит, что в камере вас может поджидать неприятный сюрприз… Знаете, кто такие коблы? Знаете. Слышали. А теперь на своей шкуре узнаете, кто такие злобные коблы…

– Зачем ты так говоришь, Геннадий Алексеевич! – Дарина вонзила в следователя острый взгляд. – Ты лицо официальное, действуешь строго по закону, поэтому к тебе никаких претензий нет. Пока. А как только начнешь беспределить, к тебе появятся очень серьезные претензии. Вплоть до физического воздействия… У тебя есть родные, близкие… Не доводи до греха, мент! – зло выплеснула она.

Опалов аж с лица сошел от неожиданности.

– Угрожаешь? – Он так же перешел на «ты». Злость в голосе, а в глазах растерянность, перерастающая в страх.

– Давай, Гена, договоримся, мы не делаем друг другу гадостей и живем спокойно.

– Зря ты, Дарина Робертовна, зря. Нельзя так со мной, – сквозь зубы процедил Опалов.

– Я тебя предупредила! – бросила она. И больше не проронила ни звука.

Адвокат не появился, и ее отправили в камеру. Никаких кобл Дарина там не обнаружила. Шло время, а эти твари не появлялись…

Тесен лагерный мир. Вроде и тюрем в стране много, и зон, и зэков, и ментов, а попадаешь на новое место, и тут же встречаешь прошлое. И Мартына Артем знал, и Микиту. Не успел заехать на сборку, а уже знакомые лица. И еще Коробок нарисовался, будь он неладен.

Но больше всего Артема удивила встреча с подполковником Маляровым. Майором этот мент был начальником оперчасти колонии строгого режима, а подполковником возглавлял изолятор временного содержания и совмещенную с ним тюрьму. Начальник тюрьмы он, одним словом.