Марина Серова - Сердце напрокат

– Стас, объясни мне, пожалуйста, – попросила я. – В самый первый день, когда мы приехали в этот дом, твоя сестренка Лиза произнесла одну странную фразу. Она сказала: «Ну, Стасик всегда болеет». Ты мне не кажешься больным.

– А, да, мы уже почти и забыли, – засмеялся Новицкий – младший. – У меня в детстве был порок сердца. Причем не обычный, какой исправит операция, а комбинированный, сложный. Я все детство провел по клиникам. Израиль, Германия… Отец просто состояние потратил на мое лечение, но врачи не могли мне помочь. И вот, когда мне исполнилось восемнадцать, мне стало совсем худо. Мы были в Москве, и врачи сказали, что поможет только трансплантация. И мне пересадили сердце от донора, – Стас солнечно улыбнулся, – и с тех пор я практически здоров. Конечно, мне приходится принимать кое-какие препараты и дважды в год ложиться в клинику на обследование, но я могу вести нормальную жизнь.

Что ж, теперь многое получает объяснение. И то, почему Станислав такой вопиюще неспортивный юноша и не занимается на тренажерах. И страсть к кино, которое во всем мире давно уже никто не смотрит. И то, почему он такой инфантильный и удивительно неиспорченный – еще бы, подростковый период Новицкий-младший провел в клиниках, тут не до соблазнов…

– Только никуда не уходи! – крикнула я Стасу. – Я скоро вернусь!

И выскочила из комнаты. Выводя машину из гаража, я притормозила у свежеотремонтированных ворот и рявкнула на охранников:

– Почему пропустили постороннего на территорию?

Парни в камуфляже переглянулись:

– Так какой же это посторонний? Это же Вадим Сергеевич… Он и в Москве часто приезжает…

– У-у, Скрынника на вас нету! – я погрозила кулаком и нажала на газ.

Машину Белоцерковского я догнала на шоссе. Сначала я решила обогнать «Ауди» и резко развернуть «Фольксваген», перегородив дорогу, но потом отказалась от этой мысли. Бизнесмены – люди нервные, решит еще, что это покушение… только сердечного приступа мне не хватало. Поэтому я села «Ауди» на хвост и мирно сопроводила Вадима Сергеевича до Тарасова.

Мне повезло – Белоцерковский поехал прямо к себе домой. Элитная шестиэтажка в центре города, на каждом этаже всего одна квартира. Здание было обнесено высокой, утыканной камерами оградой. Перед домом находилась охраняемая стоянка. Амбал в камуфляже поднял шлагбаум, пропуская знакомую машину жильца. Я мирно ехала мимо, но потом резко крутанула руль и вписалась под шлагбаум вслед за «Ауди». Охранник оторопел. Вот тебе, лопух! Разленился на сытой службе, потерял хватку! Только и знаешь, что раскланиваться с жильцами. А если бы я и правда была террористкой и машина моя была бы начинена взрывчаткой?!

Белоцерковский между тем неторопливо парковался. Рука охранника потянулась к дубинке на боку, и я решила не нервировать мужика – остановилась за шлагбаумом и терпеливо ждала, когда охранник подойдет. Вот он осторожными шагами приблизился, я опустила стекло и мило улыбнулась. Щегол ты, дядя, несмотря на свои угрожающие габариты! Один выстрел через окно машины – и вот уже стоянка из охраняемой превращается в неохраняемую. А все жильцы дома оказываются в моей власти…

– Вы к кому? – задал привычный вопрос охранник. Видимо, так затвердил свой текст, что привычная реплика выскочила из него в момент стресса, что называется, на автомате.

– А вот как раз к нему, – я указала на хозяина «Ауди», который как раз выбирался из машины. – К Вадиму Сергеевичу Белоцерковскому.

Охранник немного расслабился – получалось, что я никакая не террористка, а просто назойливый гость.

– Извините, Вадим Сергеевич! – позвал охранник. – Вот тут девушка говорит, что она к вам!

Белоцерковский, одетый в консервативную куртку и дорогие ботинки, обернулся ко мне. Вся его рослая полная фигура дышала достоинством. Невооруженным глазом было видно – этот человек привык к власти.

– Что такое? – свысока глянул на меня мужчина. – Кто вы? Я вас не знаю. Выпроводи ее, Миша.

Я быстро вышла из машины, и не успел неповоротливый Миша моргнуть глазом, как я оказалась рядом с Белоцерковским.

– Вадим Сергеевич, мы с вами уже встречались. Это было на губернаторском балу, припоминаете?

Мужчина сощурился, всматриваясь в мое лицо.

– Господин Новицкий нанял меня для охраны своего сына. Я Охотникова.

Вот теперь Белоцерковский меня узнал. В отличие от перебравшегося в столицу Новицкого, этот политик был местным. А в этом городе трудно найти богатого и влиятельного человека, который не знает, кто такая Охотникова.

– А, да, конечно! – воскликнул депутат. – Мне рассказывал о вас Крашенинников. Вы еще помогли его жене…

– Прошу вас, не здесь, – сказала я, предостерегающе поднимая руку.

Охранник Миша вертел головой, пытаясь сообразить, что происходит.

– Мне нужно с вами поговорить, – негромко произнесла я и, поскольку мужчина все еще колебался, я добавила: – Дело касается Станислава Новицкого.

Как я и думала, Белоцерковский моментально согласился. Он позвал меня в дом, кивнул охраннику у лифта. Мы поднялись на третий этаж, и Вадим Сергеевич пригласил меня в квартиру.

– Катя, чаю нам! – крикнул он куда-то в глубь громадных комнат, и вскоре полная женщина в белой наколке и переднике сервировала чай на низком столике, по обе стороны которого мы с хозяином дома и расположились.

Белоцерковский подождал, пока прислуга удалится, сложил на животе пухлые белые руки и поинтересовался:

– Так о чем вы хотели со мной побеседовать?

Я смотрела на его полное лицо, на мешки под глазами. Теперь многое становилось мне понятным…

– Вадим Сергеевич, – мягко произнесла я. – Я бы хотела поговорить о Станиславе Новицком… и о вашей дочери Веронике.

Политик даже не изменился в лице – сказалась привычка себя контролировать. Только тяжелые веки опустились на мгновение, прикрыв глаза. Но вот Белоцерковский взглянул на меня в упор и жестко произнес:

– Моя дочь умерла.

– Знаю. Вот поэтому я к вам и пришла.

Белоцерковский помолчал, потом задал вопрос:

– Как вы узнали?

Я подалась вперед:

– Вадим Сергеевич, сейчас это совершенно неважно. Кто-то хочет убить Станислава Новицкого. Было уже три покушения, и в любой момент может произойти четвертое. Я никак не могла найти причину, по которой кто-то желает смерти юноше, недавно закончившему школу. А теперь такая причина найдена. Расскажите мне все с самого начала. Это ведь вы сделали так, что сердце вашей дочери пересадили именно этому мальчику?

Политик откинулся на спинку кресла. Губы его побелели, но, когда он заговорил, его голос звучал ровно:

– Да, это сделал я. Накануне… накануне гибели Вероники я узнал, что сын Андрея Новицкого в больнице в тяжелом состоянии. Мальчик болел долго, но тут ему внезапно стало хуже, и они занимались поисками донора для трансплантации.