Марина Серова - Теплое местечко на двух стульях

— Не понимаю, почему вы удивлены, что Олег узнал о вашем сыне? Вы же только что сами сказали, что упомянули его в своем липовом завещании, — заметила я.

— Нет-нет, я не упоминал именно сына. Я написал, что делю свое состояние между родственниками первого колена и моим преданным слугой, Щербаковым. Никто конкретно в завещании не упоминался. Боже, — мужчина возвел руки к потолку, — какой же я все-таки дурак. Вот и поиграл, потешил свое самолюбие… Я, только я один во всем виноват. Жаль, вы не можете никак меня наказать, а ведь я этого действительно заслуживаю, наверное, даже больше, чем этот парень.

Старик ссутулился и устало вздохнул:

— Я — полное ничтожество. Я — эгоист. Сам дожил до глубокой старости, а самого дорогого мне человека лишил полноценной жизни. Иван, — Ананьев поднялся со стула, — я не знаю, простишь ли ты меня? Если даже не простишь, я все пойму. Но я уже решил: сегодня же уезжаю из города и оставляю тебе все свое состояние. Я понимаю, что это всего лишь малая доля того, что я у тебя отнял, но… Распоряжайся всем, как знаешь и… еще раз прости.

Василий Архипович в последний раз поднял глаза на сына, затем повернулся к двери, но не успел сделать и трех шагов, как тяжело рухнул на пол. Мы с Иваном торопливо подскочили к нему. Я попыталась нащупать пульс, но безуспешно. Повернув голову к остальным, я произнесла:

— Он умер.

С момента кончины Ананьева прошло уже целых две недели. Старика похоронили. Иван все никак не может решить, что делать с наследством. То и дело звонит мне и просит совета, как он выражается, у самой умной из женщин, что ему доводилось встречать. Я не рискую что-либо предлагать, просто советую прислушаться к собственному разуму и сердцу — не хватало, чтобы меня потом обвиняли в неудачах, если такие случатся. Иван соглашается, но дальше этого у него пока не идет. Думаю, его волнует не только и не столько судьба денег, казино, ресторанов и особняков, сколько наши отношения. Об этом же сказали и мои незаменимые помощники — кости. Они выдали комбинацию «13+30+9». «Своим богатым внутренним миром можно не только „приворожить“ партнера, но и сделать его по-настоящему счастливым». Однако я решила поберечь свой внутренний мир для кого-нибудь другого. А Христенко с такими-то деньжищами наверняка и без моей помощи найдет женщину, которая с радостью согласится составить его счастье.

Что касается Щербакова, то его, по всей видимости, ожидают семь лет заключения. Проведенное после того допроса доследование по делу об убийстве Лилии Федоровны Христенко дало свои результаты. Вина Олега полностью подтвердилась. Против него дали показания все, кто хоть как-то был причастен к произошедшему в одном из особняков Ананьева. Руслан сознался, что именно он ударил Ивана, когда тот напал на Олега, а затем по просьбе Щербакова привел дом в порядок. Правда, он поведал и еще одну, не менее интересную вещь.

Оказалось, что жена Ивана Васильевича была не лыком шита. Она увидела во всем этом собственную выгоду. Eе никто не соблазнял, как сначала думали мы с Иваном. Она сама искала способ избавиться от мужа в расчете на наследство.

Когда на горизонте появился Олег, Лилия буквально вцепилась в него и вскоре сама предложила разыграть нелюбимого муженька. Щербаков с радостью согласился. Еще бы, не пришлось прилагать слишком много усилий, чтобы выполнить поручение старика. К тому же, как утверждал все тот же управляющий особняком Руслан, женщина Олегу даже немного понравилась. Она оказалась очень похожей на него самого — такой же расчетливой и жестокой. Одним словом, два сапога — пара.

Немного удивил всех Христенко: в самый последний момент он забрал из милиции свое заявление о покушении на его жизнь Щербакова. Когда я спросила, зачем он это сделал, Иван ответил:

— Я все еще чувствую, что по моей вине жизнь этого парня пошла под откос. Возможно, конечно, я излишне мягок. Но все же, не вынуди я его сестру сделать аборт, он стал бы другим человеком. Я много думал и пришел к выводу, что у Олега не все в порядке с психикой, а обижаться на больных грешно. Ему и так досталось. Пусть уж, когда он выйдет, не держит на меня зла. Я, по крайней мере, надеюсь, что он оценит мой поступок, а значит, мы больше никогда с ним не пересечемся.

Я не осуждала Христенко за его решение: может быть, он и прав, поступив так. В любом случае это его жизнь, и его право — распоряжаться ею по своему усмотрению. В конце концов, все хотят жить спокойно.

Я, в свою очередь, получила огромнейший гонорар, даже больше, чем следовало, — сказалась щедрость Ивана. Теперь я подумывала, как бы употребить его с пользой. Несколько раз возникала идея отправиться в отпуск на море, пару раз мелькала мысль посетить Диснейленд.

Не знаю, что помешало мне сделать свой выбор. Скорее всего, нежелание покидать город и тем самым давать шанс таким же, как я, частным детективам, перехватить предназначенную мне работу. А работа — это всегда дополнительный заработок. Ну а уж деньги, если вы успели позабыть, я ужас как люблю и обожаю.