Елена Михалкова - Нежные листья, ядовитые корни

Кувалда подняла бесцветные брови.

– Ты обкуренная или как, Шверник? Травка – хорошее дело, но фингал так быстро не выветривается.

– Я не пользуюсь стимуляторами! – возмутилась Белла.

– Еще бы! Тебя тогда вообще разорвет.

Шверник гневно раздула ноздри.

– Отвечай мне!

– На что отвечать-то?! – разозлилась Коваль.

– Кто рассказал тебе про Италию?

К изумлению Лося, Кувалда внезапно стушевалась.

– Какую еще Италию? – смущенно спросила она, отводя глаза.

– Ага! – возликовала Шверник. – Я так и знала! Тебя кто-то настроил против меня, сознавайся! Вчера ты сказала: «Не заливай нам про солнечную Италию, тебя там имели в виду». С чего ты это взяла?

Коваль замялась.

– Ну, Светка сказала, – неохотно призналась она. – Рассказала, как тебя прокатили… Со светским визитом.

– Ой, это о чем? – Лось с жадной пытливостью переводила взгляд с одной на другую. – Белка, о чем она?!

– Ни о чем!

– В самом деле, что здесь происходит?

Все три женщины обернулись. Любка Савушкина стояла в дверях, немигающий взгляд больших как блюдца глаз был устремлен на Беллу.

Та поежилась. Под Любкиным взглядом Шверник чувствовала себя мышью, которой вот-вот вцепятся в мягкий беззащитный загривок и уволокут на съедение.

– Спрошу еще раз. – Сладкозвучный голос резал тишину хуже любого корежащего уши скрипа. – Что здесь происходит? Ира?

– Обсуждаем Рогозину, – буркнула Коваль, стараясь не встречаться с Совой глазами.

– Ответ не принят. Белла?

Шверник молчала, поджав губы.

– Тебя, Лось, спрашивать бессмысленно. Ты сама вряд ли понимаешь, что здесь делаешь.

– Вообще-то я твою подругу спасала! – удивляясь самой себе, брякнула Анжела.

– От кого? – усмехнулась Сова. – От Белки, что ли?

– Я думала, ее убивают!

– Разве что звуковой волной!

– Рогозина пыталась нас перессорить!

Все уставились на Беллу. Та кусала и без того красные губы.

Сова нахмурилась. В приоткрытой щели за ее спиной Анжеле почудилась затаившаяся в коридоре фигура, но она была слишком увлечена словами Шверник, чтобы обратить на это внимание. Через несколько минут, вспомнив об этом, Лось снова пригляделась. «Нет, почудилось».

– В Италии вышла не очень красивая ситуация, – тщательно подбирая слова, пояснила Белла. – Я рассказала о ней лишь нескольким доверенным людям… Но не Свете.

Кувалда наконец отлепилась от подоконника и села на стул. Сова прошла вглубь комнаты, достала из чемодана фляжку и налила содержимое в винный бокал, никого не стесняясь. По номеру разнесся острый аромат коньяка.

– Сплошные тайны мадридского двора, – констатировала Сова. Опрокинула бокал, выпила коньяк в несколько больших глотков и обернулась к ошеломленным женщинам: – Шоколадку никто с собой не носит? А виноград? Боже мой, толку от вас…

– А Света, которой ничего не рассказывали, поделилась с Кувалдой! – влезла Анжела, обрадованная, что наконец-то разобралась во всех этих хитросплетениях.

– Но выяснили мы это только сейчас, – закончила Коваль.

Сова залезла в мини-бар и долго чем-то шуршала. Когда она вынырнула, в руках у нее темнела плитка шоколада.

– Вы, маленькие мои дурочки, и понятия не имеете, сколько всего о вас на самом деле знала Рогозина! – жестко сказала она. – И чем еще это обернется! Ваше счастье – в неведении.

– О нас.

– Что? – Сова вздрогнула и посмотрела на Коваль.

– Знала о нас, – мрачно уточнила Ирка.

И на этот раз взгляд она не отвела.

Собираясь на обед, Анжела Лосина остановилась перед зеркалом и приложила к груди новую блузку, купленную специально для этой поездки. В зеркале отразилась по-прежнему жизнерадостная особа, украшенная гипюром в цветочек.

– В воде не горит, в огне не тонет, – похвалила себя Анжела.

Утренний эпизод с Доской не выветрился у нее из памяти, но совершенно потерял остроту. Психованная, что с нее взять, с чувством глубокого превосходства думала Лось. И бездетная. Завтра помрет, и ничего от нее не останется.

От самой Анжелы, случись ей помереть, остались бы два олуха, один из которых успел попасть на учет в полицию за издевательства над младшеклассниками, а второго месяц назад ей сдали возмущенные соседи, поймав гадящим в лифте. Но подобные мелочи ее не смущали.

Она примерила блузку. Что-то в отражении комнаты за спиной заставило ее задуматься.

Два частных детектива утверждали, что здесь Зинчук. Анжела даже близко не подпустила эту идею, потому что была уверена: что-что, а память на лица у нее отменная. Если бы в их компании затесалась Юлька, она бы опознала ее за минуту.

Лось продолжала смотреть в зеркало, но не на себя, а чуть в сторону. Сейчас, когда она осталась одна, ее перестали отвлекать чужие тайны, ссоры, крики и взаимные обвинения. И Анжела вдруг кое-что вспомнила. Кое-что настолько не укладывающееся в голове, что женщина приложила руку ко лбу, проверяя, не заболела ли.

События сегодняшнего дня, сумбурные и неприятные, вдруг выстроились в один логичный ряд, уходящий хвостом в зазеркалье. И оттуда же, из зазеркалья, проступило в темноте и стремительно стало приближаться одно-единственное лицо. Оно становилось все крупнее, крупнее, пока все приметы времени слетали с него, как налипший мусор, и наконец, увеличившись до размеров полноценного человеческого отражения, стало выглядеть таким, каким Лосина его запомнила.

– Ёшкин кот… – ошеломленно протянула она.

Теперь она абсолютно точно знала, кто убийца.

– Уф!

Сергей бросил на диван блокнот, распухший от записей, и повалился следом.

– Маш, кто-нибудь приходил?

Она отрицательно покачала головой.

– Ни следователь Викентьев не тревожил меня, ни жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник… Короче, никого тут не было.

– Ты Булгакова читала, – догадался Бабкин.

– Ошибаешься. Я читала кодекс Бусидо.

– Требую подтверждения! – подал голос Макар, заказывавший в номер пиццу и ожидавший ответа с трубкой возле уха.

Маша закрыла глаза, вспоминая, и процитировала:

– «Если выпить отвар, приготовленный из навоза пятнистой лошади, то можно остановить кровотечение из раны, полученной при падении с нее».

– Знаешь что, – после долгой паузы попросил Бабкин, – если я вдруг упаду с лошади и поранюсь… Короче, забудь эту фразу.

– …и без ананасов! – закончил Илюшин наставления в телефон. – Черт знает что, – пожаловался он, повесив трубку. – Везде пихают консервированные ананасы.

– Ты еще не знаешь, чем кормят раненых всадников!

– Слышал и ужаснулся. Маш, ты пиццу будешь?

– Нет, спасибо. Аппетита никакого.

– Серега, а ты?

– После всего, что мы услышали, боюсь, даже борщ в глотку не полезет.