Марина Серова - Темные делишки

Встречались они редко, большей частью случайно. Помимо дружеских бесед, никак иначе время не проводили. Валентина не прельщали ее хрупкость и нежность. Он стремился к женщинам властным, сильным, эффектным. Если уж на то пошло, то ему больше нравилась ее сестра, Катерина. Как-то он даже пытался «подъехать» к ней, но Кэт решительно отвергла ухаживания Валентина.

И тогда он «нашел» Анечку Зорину. Правда, потом с ней горя натерпелся: Анна оказалась гораздо хитрее, чем он предполагал поначалу, прибрала его к рукам, стала манипулировать любовником. В ближайшем времени Валентин собирался разорвать их отношения, а тут еще эта неожиданная беременность…

Карина знала обо всем — с кем ему еще было делиться личным? Она искренне радовалась вместе с ним его удачам, и даже когда Валентин рассказал о своем романе с Зориной, приняла это как должное — была счастлива только потому, что у него все хорошо. Карина любила всех, к кому он питал симпатию: уважала Римму Лукьянову и даже Аню сумела полюбить.

Его неприятности были для Карины пострашнее собственных. Да была ли у нее собственная жизнь, если она жила и дышала только им одним?

Когда Валентин рассказал ей о вымогательстве Анечки, прекрасная блондинка превратилась для Карины во врага номер один, ведь она, дрянь, угрожала благополучию ее любимого человека. Конечно, ангел-хранитель должен был отвести угрозу от головы Валентина и вернуть ему спокойствие и беспроблемную жизнь.

Сидя в трамвае, Лукьянов вспоминал прошлое и думал о том, что поступил опрометчиво. Мало того, что он лишился единственной реальной помощи, но и, возможно, нанес непомерную обиду своему ангелу-хранителю. Пожалуй, он был несправедлив, бросив девушке в лицо обвинения. Еще неизвестно, на ком из них лежит тяжкий груз вины в смерти молодой, красивой, подающей надежды актрисы. Ведь он сам как-то в разговоре с Кариной бросил вскользь, что Анна со своими требованиями и капризами нависла над ним дамокловым мечом и что он был бы чрезвычайно рад, если бы судьба отвела от него этот меч. А однажды в ярости сказал, что готов придушить бывшую любовницу.

Нечаянно брошенное слово отозвалось в девушке решимостью оградить любимого человека от многочисленных проблем, устранить их единственный источник — Аню Зорину. Наверное, Карина испугалась, что Лукьянов сам решится на убийство, уж слишком нехорошим огнем горели его глаза в тот момент, когда он говорил о своей бывшей любовнице, и взяла на себя этот тяжкий грех.

Хотя откуда ему было знать, что Карина так серьезно воспримет его слова?

В общем, начинающего афериста охватила паника. Все его мысли крутились вокруг одного вопроса — куда бежать? За полчаса, пока трамвай вез его до Центрального рынка, он дозрел до решения вернуться и попросить прощения. В трудную минуту нельзя отказываться от помощи единственного надежного человека. Весь обратный путь Лукьянов тщательно подбирал фразы, которые не унизили бы его достоинства и в то же время примирили с девушкой.

С этими мыслями Валентин вышел из трамвая, свернул во двор дома Карины и подошел к подъезду. Стоящая возле него машина «Скорой» не заинтересовала его. Актер открыл дверь и столкнулся с мужчинами в белых халатах, которые несли санитарные носилки. Лукьянов посторонился, уступив дорогу и придерживая дверь.

Вот тут он бросил мимолетный взгляд на носилки больного и остолбенел от ужаса: на них лежала мертвенно-бледная худенькая девушка с длинными каштановыми волосами, прикрытая до подбородка простыней.

— Что с ней? — глухим, еле слышным голосом спросил он у врача, который в этот момент поравнялся с ним.

— Еще одна сумасшедшая! — невесело усмехнулся тот. — Пустила себе в вену всякой дряни, а мы — спасай!

Лукьянов побледнел. Он и не предполагал, что его резкие слова вызовут у Карины столь острую реакцию. В его голове вихрем взметнулись беспорядочные мысли. «Что теперь делать?!» — мысленно возопил он в отчаянии, соляным столпом застыв у подъезда, все еще держа открытую дверь и глядя на то, как медики ставят носилки в салон «Скорой».

Поспешные легкие шаги спускающегося по лестнице человека вернули его к жизни. Он отпустил дверь, которая тут же с грохотом захлопнулась прямо перед моим носом, так как это именно я торопилась спуститься во двор, пока врачи не уехали и не оставили меня без необходимой информации, и быстро отступил за угол дома, ощутив необъяснимый приступ тревоги и страха.

Лукьянову было прекрасно видно, как я проводила медиков, он слышал мой краткий разговор с ними, из которого узнал, что Карину везут в Первую городскую больницу, в реанимацию. Наблюдая за мной, он пытался найти объяснение некоторым вещам, например — каким образом дотошная баба оказалась в квартире Карины, если она уехала в милицию с кассетой? И откуда ей известен адрес Карины и тот факт, что Валентин мог поехать именно сюда?

Ответ пришел сам собой — Валентин вдруг понял, что я его самым обыкновенным образом перехитрила. Вместо того чтобы отправиться в милицию хвастать добытыми сокровищами, я вернулась и следила за ним до самой квартиры Карины! Одновременно с этой мыслью у Лукьянова зародились сомнения по поводу того, что я работаю на милицию, а также он ни разу не предположил, что времени на то, чтобы отдать кассету в чье бы то ни было руки, у меня не имелось. Следовательно, кассета при мне.

Додумавшись до этого, Лукьянов приободрился: оказывается, рано он поставил крест на своей жизни и свободе — еще не все потеряно, кое-что еще можно исправить! Тогда он решил своими силами внести необходимые коррективы в сценарий: прежде всего поменяться со мной ролями сыщика и преследуемого, а потом по ходу развития событий защищаться самым проверенным способом — нападением. Цель его действий была четко определена: отобрать кассету с уликами и по возможности избавиться от свидетеля.

Я же, расстроенная попыткой самоубийства Карины и потому временно утратившая присущую мне бдительность, в открытую реализовала намеченные планы и не замечала, что за мной по пятам тенью следует Валентин Лукьянов.

Благополучно добравшись на троллейбусе до Музейки, я нашла свою «девятку» в том же месте, где предательски бросила ее пару часов назад. Нашла в целости и сохранности, что несказанно меня порадовало. А ведь я впопыхах, увлеченная преследованием Лукьянова, даже не успела включить сигнализацию, подвергнув тем самым машину опасности быть разобранной по частям, а то и вовсе угнанной.

— Прости меня, старушка! — виновато пробормотала я, садясь за руль. — Впредь постараюсь относиться к тебе более внимательно, не бросать тебя на произвол судьбы. Но, поверь мне, игра стоила свеч!