Марина Серова - Утраченный рай

Я взглянула на указанную ссылку. Она была на французском языке. Завадский перевел мне ее.

— Здесь сказано, что картина любезно предоставлена для экспозиции частным коллекционером господином Пьером Жанэ. Это означает, что после выставки картина вновь вернулась к своему владельцу и, судя по моим дальнейшим изысканиям, более не выставлялась. Я на какое-то время отложил свои поиски, но желание владеть этой картиной меня не отпускало, и спустя несколько лет я возобновил попытку найти «Танцовщицу». Не буду утомлять вас долгими подробностями. В общем, мне удалось связаться с семьей Пьера Жанэ. Его самого, разумеется, уже не было в живых. Свою коллекцию он почти полностью завещал одной из парижских художественных галерей. Но несколько полотен, в том числе и «Танцовщица», достались его наследникам и до недавнего времени находились у его внучатой племянницы, мадам Соваж. Я завел с ней переписку, и она любезно сообщила мне, что интересующая меня картина была ею продана в 1978 году с аукциона какому-то американцу. О дальнейшей судьбе полотна мадам Соваж не знала. Полученные сведения одновременно и огорчили меня, и дали надежду. Огорчили, потому что я надеялся, что картина осталась все в той же семье. Но, с другой стороны, начав свое путешествие по свету, она должна была оставить следы — появиться в каталогах или статьях художественных обозрений. Но я, увы, заблуждался. Картина словно исчезла.

— Но почему? Разве новому владельцу не хотелось продемонстрировать свое приобретение? — удивилась я.

— Видите ли, Татьяна, на жаргоне специалистов картина, которая почти не выставляется и нигде не фигурирует, называется «девственницей». Подобные полотна считаются гораздо более ценными, нежели те, которые доступны многим глазам. Видимо, американский владелец оказался из числа настоящих знатоков и решил не уменьшать ценность своего нового приобретения.

— А почему они более ценны? Я всегда думала, что чем картина популярнее, тем она ценнее.

— Простите, Танечка, не обижайтесь, но это типичный взгляд дилетанта. А ценители любят редкости, неожиданные находки. Однако продолжу. Я не терял надежды, верил, что мне когда-нибудь наконец повезет. Прошло много лет, и у меня вновь появилась надежда. Я узнал, что картина попала в Россию. Это произошло в 1998 году. Мне, правда, удалось только выяснить, что она попала в частную коллекцию одного из крупнейших московских коллекционеров. Но, к кому именно, я тогда еще не знал. Из того, что картина вновь не появилась нигде, я понял, что ее купил не торговец, а настоящий знаток. Или собиратель, принадлежащий к смешанному типу. Возможно, он приобрел ее для собственной коллекции, возможно, на продажу — во всяком случае, этот человек не стал лишний раз «светить» полотно. По моим представлениям, коллекционеров, которые могли позволить себе подобную покупку, в Москве на тот момент было десятка три-четыре. Я воспрял духом. Составил список кандидатур. И начал проводить что-то вроде собственного расследования. Я ведь был знаком в той или иной мере с каждым из них. Я стал часто наезжать в столицу, добывать сведения. Это было нелегко и потребовало больших затрат. В наших кругах информация стоит очень дорого. Наконец после нескольких лет поисков путем исключения я пришел к выводу, что картина должна находиться у некоего Максима Леонидовича Алексеева. Во всяком случае, она совершенно точно прошла через его руки. Но мне, к сожалению, не удалось завести с ним тесных приятельских отношений. Алексеев относится к другому поколению коллекционеров. Он моложе меня на пятнадцать лет и принадлежит к несколько иному кругу. Максим, если можно так выразиться, магнат в сфере искусства. Я, конечно, тоже не из последних людей. Но в наше время финансовое состояние человека играет значительную роль в его положении в обществе, даже в таких кругах, как художественная элита. В этом смысле я, провинциальный коллекционер, не могу состязаться со столичным зубром.

— А он продает картины?

— Да, он не относится к числу чистых собирателей. Но это не мешает ему быть прекрасным знатоком искусства. Просто, повторюсь, у каждого времени, у каждого поколения свои взгляды. Я не беру на себя смелость судить о ком-то свысока…

Борис Дмитриевич умолк, похоже, погрузился в свои размышления. Но через несколько секунд спохватился и продолжил свое повествование:

— Так вот, близкого контакта у нас не состоялось, доверительных бесед тоже не было. Поэтому я не уверен в местонахождении картины на все сто процентов. Я решил выждать, пока не подвернется подходящий случай получить какую-нибудь информацию. Я ведь уж не мальчик, хотя и не старик, конечно. Но в пятьдесят шесть лет уже нет сил гоняться по столице, по всем тусовкам и вернисажам, вести богемный образ жизни. Здоровье не то, да и склад характера с возрастом меняется, больше хочется уединенности, спокойной и размеренной жизни. Мне оставалось надеяться только на судьбу. И вот, представьте себе, Танечка, судьба на склоне лет смилостивилась надо мной и, возможно, за мое упорство и верность юношеской мечте преподнесла мне неслыханно щедрый подарок. Недавно я узнал, что господин Алексеев после какой-то неприятной истории (что именно произошло — доподлинно неизвестно, а распространять слухи я не хочу) решил покинуть столицу. В Тарасове у него живут родственники — тетка с сыном. И он захотел перебраться в Тарасов. В настоящее время он занят покупкой одного замечательного особняка за городом. Значит, у меня вновь появляется надежда найти картину. Но я не могу себе позволить прохлопать такой шанс. Я решил, что хватит заниматься самодеятельностью. Поэтому мне и требуются ваши профессиональные услуги.

Заслушавшись этой драматичной и романтичной историей, я уже совсем было позабыла, зачем здесь нахожусь. Да и окружающая обстановка совершенно оторвала меня от реальности. Поэтому последняя фраза прозвучала неожиданно, и я слегка опешила.

— Надеюсь, вы не попросите меня выкрасть картину? — Я явно сморозила глупость, но в тот момент мне действительно пришла в голову именно такая мысль.

— Что вы, боже упаси! — запротестовал Завадский. — Как вы могли такое подумать! Я вам клянусь, что не вынашиваю никаких криминальных замыслов. Мне надо, чтобы вы, с вашей потрясающей профессиональной хваткой, изыскали возможность добыть полную, исчерпывающую, стопроцентную информацию о том, при каких обстоятельствах картина попала в руки Алексеева, находится ли у него по сей день, а если нет, то к кому она перешла.

— И что вы будете делать дальше?

— Когда я уверился в том, что картина находится у Алексеева, я начал интересоваться его пристрастиями, художественными предпочтениями. Помните, в начале нашей беседы я рассказывал о приемах охоты за картинами. Так вот, кое-что уже было в моей коллекции, кое-что я приобрел в последнее время. Словом, у меня имеется несколько полотен, которые могут очень заинтересовать Максима Леонидовича в случае, если он не захочет просто продать своего Дега. Я предложу ему взаимовыгодный обмен.