Ольга Володарская - Зов темной воды

– Я доплачу, – сказала Лара и потянулась за кошельком, но Алекс придержал ее руку со словами:

– Я сам доплачу. – И пошел вслед за доктором к кассе.

Когда денежные дела были улажены, Алекс вернулся в палату и долго стоял у кровати Графини. Он ничего не говорил, просто смотрел на нее. Наконец он отмер и, обняв Ларису за плечи, направился к двери…

Выйдя за ворота больницы, они сели в автомобиль и поехали домой.

У самого подъезда, когда машина уже была припаркована, Данченко заговорил:

– И все равно не понимаю, зачем я ей понадобился.

– У меня есть только одно объяснение, глупое и сентиментальное, но других я не имею: Эллина Берг просто-напросто хотела познакомиться с сыном своего любимого Малыша перед тем, как умереть.

– Откуда она знала, что у него есть сын? Они же не общались.

– Ей мог сказать Борис Коцман, он был в курсе…

– Нет, Лариса, дело не в этом. Графиня, как я понял, не была сентиментальной, и Малыш перестал быть ее любимым в 1946 году…

– А если предположить, – встрепенулась Лариса, – что у Графини было нечто, принадлежавшее Егору, и она решила это передать тебе?

– Стоп! – Лицо Алекса озарилось догадкой. – Я, кажется, понял! – И тут же помрачнел.

– Ты мне скажешь?

– Знаешь, что она хотела мне передать? Содержимое той архивной папки. Досье на агента Абвера, то есть на моего отца!

– Ты думаешь, он был агентом Абвера?

– Почему нет? Он провел в плену целую неделю. Вполне возможно, его завербовали, и в этом случае в архив попало его именное дело, которое потом каким-то образом угодило в руки Графини.

– Но зачем ей передавать его тебе? Зачем осквернять память сына об отце?

– Чем это не месть Малышу?

Лариса задумалась. Версия Алекса имела право на существование. Графиня могла пойти на подобную месть. Коль она так возненавидела Малыша (от любви до ненависти, как известно, один шаг), то вполне в ее стиле было сделать ему последнюю «бяку» именно таким, довольно подлым, способом…

– Ладно, давай на этом закончим, – решительно сказал Алекс. – А то у меня уже мозги кипят… – Он выбрался из машины и помог выйти Ларе. – Батя уже вернулся! – Он указал на стоявший поодаль черный «Мерседес» с «мигалкой». На то время, пока дубцовская машина перешла в пользование Алекса, Серега одолжил отцу одну из своих. – Что-то рановато он сегодня…

– Михаилу Степановичу все будем рассказывать или нет?

– Надо рассказать… – Алекс нахмурился. – Тебе, кстати, тоже не мешает кое-что знать… В общем, я вчера с батей разговаривал и…

– Узнал, что он тот самый влюбленный в Эллину Мишка?

– Да. Но откуда ты?.. Слышала наш разговор, да?

– Я давно догадалась. Еще до того, как услышала начало вашей с ним беседы… – Она взяла его за руку. – Ты не думай, я не подслушивала. Я сразу ушла в комнату, когда поняла, о чем разговор…

За этой беседой они пересекли двор, вошли в подъезд и поднялись на свой этаж. Дверь в квартиру оказалась незапертой, в прихожей маячил Сережин водитель, «одолженный» отцу вместе с автомобилем.

– Что случилось? – спросил у него Алекс.

– Михаилу Степановичу в ресторане стало нехорошо, – доложил парень. – Мы с Наташей… – имелась в виду приходящая медсестра, сопровождающая Дубцова на выезды, – хотели его в больницу отвезти, но он наотрез отказался. Сказал – домой. Вот привезли, уложили, доктора вызвали, сейчас приедет.

Алекс, не разуваясь, прошел в спальню. Батя лежал в кровати, возле него хлопотала Наташа. Увидев сына, Михаил Степанович попытался бодро улыбнуться, но у него не вышло. Да и голос, когда он заговорил, оказался очень слабым.

– Поплохело мне что-то, сынок, – прошелестел старик. – Силы будто вытекли…

– Так ты ж не спал совсем. Нельзя так, бать! Побереги себя…

– Нет, не в этом дело… – Батя выпростал из-под одеяла руку и поманил ею Алекса. Когда тот склонился к нему, Михаил Степанович прошептал: – Она меня за собой тащит…

– Кто?

– Эллина.

– Батя, – с упреком протянул Алекс, – не говори глупостей. Ладно тот художник, Котя, кажется, такое болтал. Что с него, психа, взять? Но ты-то здравомыслящий человек…

– Ты просто не знал ее, сынок, – покачал головой старик. – Эта женщина… Она… Она может все… Даже это… – Он закрыл глаза. По всей видимости, он был так слаб, что его клонило в сон. – Я ушел бы за ней, но… Мне рано. Я еще должен… должен…

Он не договорил – уснул, но Алекс и так знал, что он имеет в виду. Бате хотелось увидеть Сергея президентом.

– Как он? – услышал Алекс за спиной голос Лары.

– Совсем ослаб, – ответил он, вставая. – Ночь бессонная плюс волнения последнего дня…

Они вышли из спальни и проследовали в кухню. Алекс открыл холодильник и стал доставать из него продукты, чтобы сварганить ужин – Симы в квартире по-прежнему не было. В ее обязанности входило приготовление еды, а коли так, она должна была вернуться и заняться готовкой. Но она отсутствовала! И факт сей укреплял подозрения Алекса относительно причастности Симы к появлению в телефоне «жучка»…

– Это все из-за Графини, – тихо, но уверенно проговорила Лара.

– И ты туда же! – возмутился Алекс. – Вот уж глупость несусветная, попахивающая дремучим суеверием.

– Или прочная психологическая связь между несколькими людьми. Неужто ты никогда не слышал о близнецах, один из которых ломает руку, а второй чувствует его боль? Или о супругах, проживших вместе всю жизнь и ушедших на тот свет друг за другом? Ведь это то же самое…

– Совпадение, – пожал плечами Алекс. – Я во все это не верю.

– Я тоже не верила. Вернее, не задумывалась… А вот сейчас, когда столкнулась с Эллиной и ее «вассалами», вдруг поняла – такое бывает…

– Хочешь сказать, что, когда Графиня умрет, ее «вассалы» последуют за ней?

– Я этому не удивлюсь.

Алекс ничего не ответил, только покачал головой. Он привык снисходительно относиться к женским фантазиям. Любая женщина, будь она хоть семи пядей во лбу, нет-нет да выдаст нечто попахивающее дешевой мелодрамой и еще базу под это подведет… Как сейчас Лариса.

– Какой ты скептик! – возмутилась она. – Может, ты и в любовь не веришь?

– Вот в нее я как раз верю, – серьезно ответил он.

– Да? А вот я как-то не очень… – Она поморщилась. – Что не удивительно… После всего произошедшего…

– Все столик простить не можешь? – подколол ее Алекс.

– Его в первую очередь, – в тон ему ответила Лара.

– Да это не любовь была, Ларис!

– Нет?

– Нет! – Он отложил в сторону батон, который собирался порезать, отряхнул руки и сделал шаг к стоявшей в дверях Ларе. Обхватив за талию, он притянул ее к себе и, ткнувшись своим носом в ее, сказал: – Любовь – это то, что я испытываю к тебе!

Она отстранилась и со смущенной улыбкой воскликнула: