Марина Серова - Рецепт предательства

– С какой это стати я начну его расспрашивать? Знаешь, куда он меня пошлет?

– Ну ты тоже… со всей дури-то не лезь. Невзначай, в разговоре…

– Ох, Таня…

«…навязалась ты на мою голову», – мысленно продолжила я за Женю, но он выразился гораздо корректнее.

– …задаешь ты мне задачи… неразрешимые.

– Женечка, в последний раз! Обещаю! Ну сам подумай, кто еще сможет помочь мне в таком деликатном деле? Ты-то еще хоть как-то поговорить можешь, а меня ведь и на пушечный выстрел не подпустят. Постороннюю-то. А человек убит. И никаких зацепок. Помоги, Жень… В последний раз.

Голос мой звучал проникновенно и трогательно, и Женя пообещал.

Добившись своего, я положила трубку, но особенного оптимизма не ощущала. Чего он может выяснить там такого… Опять окажется, что все хорошо и никто ничего не знает. Если бы мне самой…

Но в лабораторию, даже изменив личность, соваться у меня не было ни малейшего предлога, и я решила, что лучше просто об этом не думать. Только дополнительное расстройство.

А расстройств за сегодняшний день и без того было больше, чем достаточно. Облом с Тамарой, облом с записной книжкой… Да и Женя… Разве дала мне что-то его информация? Утеря… черт бы ее побрал!

Радостные выкрики Жени имели за собой весьма высокий процент неопределенности и недосказанности, которая заключалась в том, что последовательность «утери» образца легионелл, в сущности, была лишь плодом его воображения.

Может быть, все именно так и произошло. А может быть, и нет. Чтобы определиться с этим вопросом, мне нужен был четкий список всех, кто приходил в лабораторию, хотя бы в период в несколько дней до смерти Всеславина. И получить этот список у меня не было никаких шансов.

Дело обстояло даже хуже. Если убийство – акция заранее спланированная, совсем не обязательно, что бактерии похитили именно накануне. Подходящую температуру для хранения, наверное, можно обеспечить не только в «специальном помещении» лаборатории. Думаю, и обычный бытовой холодильник в этом плане не подкачает. Так что уловить момент похищения образца – задача фактически неосуществимая. Разве что очень повезет.

Этот Вадик, или как там его, он ведь пришел уже, как говорится, постфактум, когда баночки на месте не было. А до какого момента она там была, неизвестно. Кто и когда последним работал с легионеллами? Похоже, история умалчивает. Даже если сам этот работавший помнит – не скажет. Кому нужны лишние проблемы?

А главное, можно стопроцентно гарантировать, что если и причастен кто-то в лаборатории к исчезновению бактерий, то точно не этот последний работавший. Он-то уж точно не оставил бы место пустым, чтобы все сразу догадались, через кого произошла пропажа.

Впрочем, если Женя сможет выяснить, кто последним общался с легионеллами, это в любом случае не помешает. Как минимум даст мне предлог побеседовать с самим этим общавшимся. А уж я-то не Женя. Я из него всю информацию выкачаю до последней капли.

Я грозила и обещала нескучную жизнь какому-то воображаемому противнику, а между тем в реальности сидела на диване, смотрела в стену и не понимала, чем мне следует заниматься.

Агрессия по отношению к ничего не подозревавшему Сене куда-то испарилась, мне уже не хотелось мчаться в неизвестном направлении и хватать кого-то за грудки. На место ярости пришло уныние, и, вся во власти мрачных дум, я начала бояться, что недалек тот день, когда мне придется обновить список нераскрытых дел.

«Да что же это такое! – мысленно восклицала я. – Куда ни кинь, везде клин. Ни одной зацепки не осталось…»

Но, достигнув низшей точки, настроение постепенно начало обратное движение, и вскоре я уже вновь воинственно грозила кому-то, заверяя, что не на ту напали и что голыми руками меня не возьмешь.

«Нераскрытое дело?! Ну, это уж дудки! Это мы еще посмотрим… как им удастся».

Как будто в ответ на мою бесповоротную решимость ни за что не сдаваться вновь раздался телефонный звонок.

– Слушаю! – воинственно крикнула я в трубку.

– Анжела? – прозвучал вкрадчивый голос.

– Э-э-э… Да. А кто это?

– Это Игорь Владленович из галереи.

– Ах да! Очень… очень приятно, – бормотала я, теряясь в догадках, что бы сей звонок мог значить.

– Вы еще не передумали заказывать копию?

– О… Нет! Конечно, нет…

– Мы подыскали подходящего для такой работы исполнителя. Вы ведь понимаете, произведение сложное, нельзя привлекать к такой работе абы кого.

– О да! Да, разумеется.

– Ну вот мы и старались. Мастер – из самых талантливых. Копии его работы даже опытным профессионалам не всегда удавалось отличить от оригинала.

– О! Я очень рада.

– Так вот, не могли бы вы подъехать к нам сегодня около пяти часов вечера? К этому времени подойдет и мастер, вы бы поговорили, обсудили детали…

– Да! Да, конечно! С удовольствием.

– Ну что ж, отлично. Мы будем ждать. До встречи.

В трубке давно уже звучали короткие гудки, а я все не могла ответить самой себе на вопрос: на что это я согласилась сейчас? Я что, действительно хочу иметь у себя эту картину?

Но какое-то шестое чувство тихо нашептывало, что как знать, а может быть, это она и есть – та самая долгожданная зацепка…

«Звонок – из галереи Мазурицкого, – нажав наконец сброс, рассуждала я сама с собой. – А именно там – главный подозреваемый. Так зачем же я буду отказываться лишний раз сходить туда? Ведь денег с меня пока никто не требует. А отболтаться всегда можно. Скажу, что художник не внушает доверия или что совсем уже было собралась заказывать, да вдруг поссорилась с мужем… Мало ли что можно сказать…»

Но в галерее ждали Анжелу, а вовсе не Татьяну Иванову, и я набрала номер незаменимой Светки.

– Светик, как поживаешь?

– Ничего, сегодня хорошо.

– Что, клиент валит?

– Жаловаться грех.

– А у меня к тебе эксклюзивный заказ.

– Ты же говорила, что преображаться больше не будешь?

– Говорила. Ан, выходит, соврала. Придется тебе еще разок потрудиться.

– Эльвира или Анжела?

– Рыжая.

– Ладно, приходи. Тебе прямо сейчас?

– Нет. На месте я должна быть к пяти часам, соответственно, у тебя появлюсь где-то в районе четырех.

– Молодец, что заранее предупредила.

– Я старалась.

До встречи оставалось изрядно времени, и, чтобы не сидеть совсем уж без дела, я решила, что нелишним будет мне немного приоткрыть завесу будущего и узнать, что скажут о сложившейся ситуации мои прозорливые кости.

Первый же бросок попал в самую суть. 27+3+20 – «Вы не удовлетворены своей текущей работой».

Еще бы! Мы даже не припомним случая, когда еще были до такой степени не удовлетворены.

Предсказание было верным, но оно не подсказывало, завершится ли когда-нибудь эта неудовлетворенность, и я кинула кости еще раз. Выпало: 34+9+18. Это означало: «Вы вспомните о том, что у вас есть старый верный друг, способный поддержать вас и даже преподнести сюрприз».